Русские войны XX века

Неподготовленной к войне индустриального века оказалась система управления Россией, она не годилась для борьбы с отлаженным военно-промышленным механизмом Германии. Петр Первый, сконструировавший сверхцентрализованную систему управления империей, не нашел в своих потомках создателей более гибкой, более приближенной к основной массе населения, к провинциям и губерниям, более инициативной и мобилизующей местные ресурсы системы управления. Царю непосредственно подчинялся совет министров, Имперский совет, министерства, суды, полиция, губернаторы и все прочее. Будь Николай Романов Наполеоном Бонапартом или Юлием Цезарем, он все равно не смог бы управлять эффективно империей от Балтики до Тихого океана из одного центра. При этом мечтающая о более современном уровне развития страны совещательная Дума думала, прежде всего, о борьбе за власть, а не о мобилизации национальных ресурсов – для чего она, собственно, не имела полномочий. Комитеты Думы могли жаловаться или выступать с остро критических позиций, но они не выступили генератором общественной энергии в великой войне на выживание. Усилия городских управ и земств заслуживают самых лучших слов, но они были лишь вспомогательным инструментом, не менявшим общей закостеневшей, не готовой к планомерным многолетним усилиям системы.

Нельзя, видимо, назвать удачным и осуществленное с началом войны разделение страны на две зоны – военную, подчиняющуюся ставке, и тыловую, оставшуюся под контролем императорского правительства: для перемещения из одной зоны в другую специалистам требовалось особое разрешение, что, в конечном счете, создало водораздел между двумя зонами. Шпионы не могли принести больше вреда, чем разделение ресурсов в решающее время, отсутствие концентрации усилий, отсутствие общего механизма военного снабжения армии и прифронтовой полосы.

Русские военачальники основывали свои расчеты на опыте скоротечной Русско-японской и балканских войн. Они не создали крупных военных запасов. Ее промышленность была еще в слишком отсталом состоянии; у нее не было достаточного количества фабрик и заводов, а на тех, которые существовали, не хватало необходимых машин и нужного числа квалифицированных рабочих. У России не было отлаженной системы сбора информации, не было системы гибкого реагирования в экономической сфере, того, что ныне назвали бы менеджеристским аппаратом, механизмов быстрого переключения на новые исторические нужды.

Несчастный год России

К началу 1915 г. Россия потеряла 1 млн. 350 тыс. убитыми, ранеными и военнопленными из первоначальной пятимиллионной кадровой армии. Военный министр Сухомлинов еще давал полные оптимизма интервью, Генеральный штаб в Петрограде убеждал, что «расходы боеприпасов не дают никаких оснований для беспокойства», но русские батареи уже молчали – не хватало снарядов. Русские заводы производили менее тысячи винтовок в день, в то время как ежедневные потери были в три-шесть раз больше. К лету 1915 г. Артиллерийский департамент заказал на русских заводах девять тысяч пушек, а получил только 88. Техническая культура производства оказалась недостаточной. Царь Николай впервые лично признал страшное несовершенство русской военной машины: Россия могла бы поставить под ружье дополнительные 800 тысяч человек, если бы Запад мог вооружить эту массу. Заметим в данном месте, что каждая германская пехотная дивизия имела вдвое больше легкой артиллерии, чем русская. В области тяжелой артиллерии соотношение сил было еще менее благоприятным: 60 тяжелых орудий у русских, 381 – у немцев. Столь же велико было превосходство германской дивизии в пулеметах. Русская авиация была в фазе эксперимента, а немцы владели зрелой авиацией с опытными пилотами. Характерно наличие у немцев разведывательных самолетов, до которых русским было еще далеко.

Как оценивал ситуацию Черчилль, «безграничные массы покорных крестьян, как только прибывала униформа, оружие и амуниция, заполняли понесшие потери части. Россия не испытывала недостатка в людской силе… Но ей не хватало обученных офицеров, образованных руководителей и чиновников всех сортов, которые должны были управлять огромной массой солдат. Более того, не хватало орудий различных калибров, не было в достатке простых винтовок. Открылась страшная беда России – неумение использовать наличные ресурсы и неукротимое при этом стремление приукрасить ситуацию. Не желая видеть мир в реальном свете, русское правительство скрывало степень поражений. В результате на втором году войны Россия вступила в полосу своих несчастий. «Неожиданный коллапс фронта Иванова в середине мая, легкость, с которой Гинденбург и Людендорф выдвинули «армию Неман» к балтийскому побережью, отражали более сложные русские проблемы, чем просто превосходство Германии в артиллерии. Ощущая нехватку оружия, амуниции и запасов, Россия встретила к середине 1915 года сложности в замещении боевых потерь, составивших почти 150 000 человек в месяц».