Русские войны XX века

Как и прежде России, при этом повороте пришлось рассчитывать прежде всего на себя, но она не оставляла попыток найти союзников. И союзники нашлись. Собравшись в Стрезе, Британия, Франция и Италия высказались против политики Германии, направленной на выход из ограничений, наложенных Версальским мирным договором. Запад уже знал невероятную силу Германии, почти победившую весь Запад весной – летом 1918 г. Поэтому непосредственные соседи и потенциальные жертвы Германии – СССР, Франция и Чехословакия – подписали в 1935 г. договор о взаимопомощи.

И все же Запад колебался. Правящие силы западных стран полагали, что Германия, в конечном счете, превратится в заслон перед большевизмом. В той или иной степени подобными идеями руководствовались по меньшей мере три лидера Запада, три британских премьера периода германского перевооружения – Р. Макдоналд, Ст. Болдуин и Н. Чемберлен. Это повело Запад к Мюнхенскому соглашению, согласно которому Судетская область Чехословакии без предварительного уведомления Праги передавалась Берлину. Это поощрило германский реваншизм. Ревизия чехословацких границ означала возможность ревизии всех европейских границ, прежде всего на Востоке.

Пакт

На Нюрнбергском процессе фельдмаршал Кейтель объяснил: «Целью Мюнхена было изгнать Советский Союз из Европы». Советник германского посольства в Москве В. фон Типпельскирх 3 октября 1938 г. передал в Берлин свою оценку влияния происшедшего в Мюнхене на советское руководство: Советскому Союзу придется пересмотреть свою внешнюю политику, «посуроветь» в отношении Запада.

Великая страна на востоке Европы ощутила угрозу. 600-тысячная армия 1934 г. превратилась в 940-тысячную армию в 1935 г. Военные расходы голодного 1933 г. (1,5 млрд. рублей) достигли к 1938 г. 23 млрд. рублей. Вторая пятилетка создала военную промышленность на Урале и за ним. Еще в начале 1930-х годов Тухачевский создал общий план обороны страны, который пережил своего автора. Главной идеей этого плана было сосредоточение основных ударных сил на Украине с тем, чтобы угрожать правому флангу нападающей державы. В соответствии с избранной схемой обороны в начале 1936 г. началось строительство оборонительных фортификационных укреплений.

Осуществляя грандиозный социальный эксперимент, столь отодвинувший ее от Запада, Советская Россия начала метаться между двумя лагерями, индустриальная мощь каждого из которых становилась для нее смертельно опасной. Запад же в отношении к Советской России оставался разделенным. Одна его часть предпочла бы, как и в 1914 г., заручиться поддержкой огромной людской массы России.

Самый красноречивый представитель этой фракции и наиболее талантливый защитник Запада Черчилль открыто говорил о пяти миллионах солдат Красной Армии как оплоте против вермахта. «Россия представляет собой колеблющийся противовес на весах мира. Нам трудно даже измерить поддержку, которая может поступить из Советской России… Наша задача: максимум возможного сотрудничества. Разумеется, в свете прошлого опыта трудно ждать ее автоматической помощи. Но надежду в возникающей ситуации дает то, что Советская Россия в высшей степени затронута амбициями нацистской Германии. Никто не может сказать, что не существует солидной общности интересов между западными демократиями и Советской Россией… Величайшей глупостью, которую мы могли бы совершить, был бы подрыв нашего естественного сотрудничества с Советской Россией». Выход для Лондона – забыть идеологические распри и сформировать союз с Францией и Россией.

Черчилль убеждал соотечественников: «Советское правительство под воздействием Мюнхена убедилось в том, что ни Британия, ни Франция не станут воевать до тех пор, пока немцы на них не нападут. Россия обязана позаботиться о себе. Смещение Литвинова означало конец эпохи. Оно регистрировало то обстоятельство, что в Кремле потеряли веру в обеспечение безопасности совместно с западными державами». Черчилль прямо спросил у премьера Чемберлена и его кабинета: «Готовы ли вы быть союзником России во время войны?» и, предупреждая ответ, заметил: «Ясно, что Россия не собирается заключать соглашения, если с ней не обращаться как с равной».

Но идеи Черчилля разделяли далеко не все, из-за чего западные державы, несмотря на усилившуюся германскую угрозу, продолжали оставаться жесткими в отношении идеи сотрудничества с Россией. Чемберлен 26 марта 1939 г. в частном письме признается «в самом глубоком недоверии к России. Я не верю, что она способна к эффективному выступлению, даже если бы она хотела этого. Я не верю и ее мотивам».