Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

«Аще ли хощеши разумети, что есть самовластець, что ли под властию, то разумеи: апостоли под властию, а Спас — властелин»[145].

В таком контексте, кстати, стало бы понятным, почему летописец считал, что Андрей кровью мученичьскою умывся прегрешении своих[146], т. е. мученический конец как бы искупил грехи князя.

И все-таки…

КТО ВЫНЕС ПРИГОВОР?

Повесть об убиении Андрея Боголюбского довольно просто решает проблему истоков ненависти к своему герою:

«Всякыи бо держася добродетели, не может бо безо многих враг быти»[147].

Конечно, можно порадоваться за своих предков и сказать, что уже в XII в. было очевидно: живущий добродетельно обязательно наживает себе врагов!

Но так ли безупречен сын Юрия Долгорукого, как хочет представить его автор Повести?

Надо признать, что Повесть не жалеет красок для того, чтобы убедить читателя в безгрешности Андрея. В ход идут и подробные описания роскошных храмов, построенных по приказанию князя во Владимире и его окрестностях, и рассказы об основании им новых монастырей, и о щедрых пожалованиях чернецам и черницам, и убогым, и всякому чину, и о регулярных раздачах милостыни больным и обездоленным, и рассказы о ночных бдениях Андрея, когда он подолгу молился в храме,

«смиряя образ свои скрушеном сердцем и уздыханье от сердца износя, и слезы от очью испуская, покаянье Давидово принимая, плачесе о гресех своих, взълюбив нетлененая паче тлененых и небесная паче времененных и царство с святыми у Вседержителя паче притекущаго сего царства земльног, и всею добродетелью бе украшен, вторый мудрый Соломон бяшет же»[148]

Кажется, и нам остается только уронить слезу умиления.

Но что за грехи замаливает Андрей? Если еще раз окинуть мысленным взором бурную и многотрудную его жизнь, оснований для раскаяния найдется более чем достаточно.

Он систематически нарушал права своих ближайших родственников братьев, племянников и дядьев, мачехи, наконец. А как не вспомнить жестокость к окружающим? А жестокость к врагам? И хотя в те времена, прямо скажем, гуманизм не был в моде, многие поступки князя производили сильное впечатление даже на непривычных к мягкости современников. Чего стоит один только трехдневный погром Киева в 1164 г., сопоставимый разве что с ужасами монгольского нашествия, ведь войска Андрея не щадили никого и ничего: ни женщин, ни стариков, ни детей, ни храмов!

Всячески демонстрируя свою набожность, Андрей самым бесцеремонным образом вмешивался в дела церкви, что вызывало самую отрицательную реакцию со стороны высших иерархов православной церкви, вплоть до константинопольского патриарха Луки Хризоверга. И все делалось с одной целью укрепить любой ценой собственную власть.

Уже сам отъезд из Вышгорода во Владимир в 1155 г. показателен. Андрей стремился уйти как можно дальше от древнерусской столицы, где власть великого князя находилась под контролем вечевого собрания. На северо-востоке, колонизированном сравнительно недавно, вечевые порядки не имели столь глубоких корней, как в Киеве. Однако их было достаточно, чтобы ростовцы и суздальцы, вопреки своей клятве Юрию Долгорукому, избрали князем Андрея Юрьевича. Но, будучи избранным волей народа, князь тут же этот народ подчиняет себе, вводя диктаторские порядки. А для начала переносит столицу в пригород, где своего веча вообще нет.

Изменяется и окружение князя. Андрей изгоняет из Ростово-Суздальской земли не только родственников, но и всех отцовских передних мужей, бояр. Князь меняет личную преданность дружины, где он был первым среди равных, на рабскую преданность милостьников, подручников, холопов, которые полностью зависят от господина, а потому его боятся и ненавидят, несмотря на все его милости:

«…По источникам XI–XIII вв., слой служилых людей связан исключительно с княжеской властью, и лишь в результате княжеских пожалований отдельные группы служилых могли появиться в составе населения частнофеодальных владений»[149].

Андрей был, кажется, первым русским правителем, который назвался царем и великим князем, тем самым противопоставив себя не только вечу, другим князьям, но и самому византийскому императору…