Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

«…Глаголет бо ся в мирскых притчах: Ни птица во птицех сычь; ни скот в скотех коза; ни в зверех зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни холоп в холопех кто у холопа работает; ни муж в мужех, которыи жены слушает»[691]

Боярин сам является княжеским холопом. Это уже не боярин Киевской Руси, не старший дружинник. Он высокопоставленный представитель княжеского двора, служебной организации. Как определяют В. Б. Кобрин и А. Л. Юрганов,

«…Слуга мог приобретать большую власть и собственные владения, но по отношению к слуге господин имел всегда принципиально больше прав, чем к вассалу. <…> Министериалы [слуги] пользовались по закону правом иметь собственность, но это право было ограниченным…Закон рассматривал их не как государственных подданных или вассалов, а как людей, принадлежавших частному лицу и составляющих предмет его владения[692].

* * *

Принципиально важным для нашей темы является то, что составитель Слова вполне определенно указывает потенциальные источники счастья и несчастья. В этом отношении, пожалуй, самое удивительное заключается в том, что практически единственным источником счастья, если строго следовать тексту, может являться князь (если, конечно, исключить Стоящего над ним). Только он гарант того, что (со всей условностью) Даниил мог бы назвать счастьем. Отсюда следует вывод: единственное счастливое состояние, которое может представить себе создатель «Слова» и, тем более, «Моления» состояние… холопское.

При этом, естественно, было бы неверно полагать, будто в данном случае речь идет о холопах-рабах Русской Правды. Сам статус холопа конца XIII в. принципиально отличен в глазах современников от обельных холопов начала XII в. По словам A. Л. Юрганова,

«…в слове…холоп для русского средневекового человека не было ничего оскорбительного. В нем звучала даже благочестивая нота: все мы рабы Божьи, а значит, и холопы государя, власть которого от Бога! В том не было унижения достоинства, но формулой…Яз, холоп твой, тем не менее, фиксировалась история становления в средневековой Руси особого типа взаимоотношений верховной власти и подданных, влиявшего на умонастроение людей и их ценностную ориентацию. Холопами были все, кто не входил в великокняжескую семью»[693].

Видимо, именно такое сугубо положительное восприятие даже крайних форм личной зависимости от князя и послужило основанием для создания панегирика холопскому состоянию, в которое автор этого произведения так жаждет попасть.

Тем не менее, как говорит сам Даниил Заточник,

«…Аще бы котлу золоты колца во ушию, но дну его не избыти черности и жжения его. Тако же и холопу: аще бо паче меры горделив был и буяв, но укору ему своего не избыти — холопья имени»[694]

И в этом тоже есть своя логика…

В связи со всем вышесказанным, можно сделать вывод, что перед нами вовсе не пародия, как это часто утверждают литературоведы. Перед нами гимн. Гимн холопскому состоянию. Вот оно счастье для среднего человека Древней Руси… О том, что эта мысль была близка и дорога многим современникам и ближайшим потомкам Заточника, свидетельствует многовековая жизнь «Слова» («Моления»!) в культуре Древней Руси.

Длительное и, пилимо, достаточно широкое хождение и народе «Моления» («Слова») Даниила дает достаточные основания, с одной стороны дня распространения полученных выводов на весь период бытования текста, с другой позволяет вносить временные коррективы на основании изменений исходного текста. Привлечение других источников прежде всего агиографических произведений, памятников канонического нрава, всякого рода изборников и т. п. текстов позволит уточнить и развить (а может быть, в чем-то и опровергнуть) изложенные здесь наблюдения. Впрочем, это дело будущего. Пока можно лишь высказать некоторые соображения по поводу перспектив изучения данной тематики на древнерусском материале.

Приложение 2 ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ УРОКИ «ПЕТРА БОРИСЛАВИЧА»

В отечественной историографии есть вечные темы, которые всегда будут интересовать историков. К их числу относится проблема авторства «Слова о полку Игореве». Поэтому каждая работа, в которой предпринимается попытка раскрыть эту загадку, неизменно вызывает интерес у читающей публики. Особого внимания, конечно, заслуживают исследования крупных специалистов знатоков древнерусской культуры, мастеров источниковедческого анализа.