Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Не вызывает сомнении тезис о том, что «не шляхетское «посполитое рушение», не отряды наемников, а вооруженные народные массы были истинным щитом и мечом Отечества».[172] Весьма убедительно ученый анализирует историю военных ополчений в Белоруссии с XIII по XVIII в. Но, с нашей точки зрения, суть эволюции военного дела не только в том, что во второй половине XVIII в. структура и организация обороны городов Белоруссии стали приходить в упадок.[173] Ополчения XIII  — начала XVI в. существенно отличались от ополчений XVII–XVIII вв. При всей архаике в этой области ополчения периода XVII–XVIII вв. — явление уже другого времени, когда древнерусские города-государства, государства-общины претерпели коренные изменения. Отличие прежде всего в том, что изменилась сама общественно-политическая ситуация — шел процесс формирования сословного государства. Тем не менее ополчения Белоруссии и Украины XVI–XVII вв. генетически восходят к городским ополчениям Киевской Руси. Современные историки, изучившие города этого региона XVI–XVII вв., вполне правомерно считают наличие городских ополчений одним из крепчайших связующих звеньев между городами этой эпохи и предшествующего времени.[174]

При таком участии городских общин Верхнего Поднепровья и Подвинья в военных делах неудивительно, что в их руках сосредоточивалась и дипломатическая деятельность. Достаточно сказать, что большинство документов, приведенных в фундаментальном издании, подготовленном А.Л. Хорошкевич составлено от имени всей городской общины — «мужей полочан», а позже «бояр, местичей и всего поспольства». Тут мы также имеем возможность установить факт преемственности и теснейшую связь с традициями Древней Руси. Так, например, в 1264 г. был заключен мирный договор между ливонским магистром и Ригой, князем Герденем, полочанами и витеблянами.[175] В 1281 г. «витьбляне жалобися на рижан».[176] В уже упоминавшейся присяжной грамоте смоленского князя дается обещание «не держать миру с Андреем Полоцким и с полочаны». То, что полочане здесь фигурируют рядом со своим князем, но независимо от него, — весьма симптоматично.[177]

Неизменной ситуация остается и в XIV в. В 1388 г. Был заключен договор между «местерем и орденом и рижскими ратманами», с одной стороны, и великим князем литовским, его боярами, епископом полоцким и городом Полоцком и Витебском — с другой.[178] В 1400 г. договор был заключен с Витовтом и полочанами,[179] в подписании договора Свидригайло с немецким орденом участвовали городские общины Киева, Чернигова, Полоцка, Витебска и других городов.[180] Это, без сомнения, указывает на значение городских общин.[181] Подобные факты неоднократно зафиксированы в источниках, поскольку договоры с Ригой постоянно возобновлялись и служили правовой основой оживленной торговли западнорусских земель со своим соседом.[182]

Естественно, что городские общины правили и посольства. Так, в 1352 г. великий князь Семен Иванович «поиде ратыо к Смоленску». Когда он подошел к Вышгороду, к нему прибыли послы Ольгерда. Он отпустил их с честью, а сам «поиде ко Угре». Здесь и «сретоша его послы смоленьскые с челобитими о любви».[183] Характерно, что в этой ситуации смоленские послы фигурируют наряду с литовскими послами. В такой же ситуации видим смоленских послов в договорной грамоте между князем Ольгердом, смоленским великим князем Святославом Ивановичем и московским великим князем Дмитрием Ивановичем.[184] В 1381 г., когда князь Скиргайло стоял под Полоцком с «немечкою ратыо», «прислаша Новугороду послы полочане, просяще к себе помощи».[185] Полоцкая грамота сообщает, что горожане из Полоцка «послали несколько своих послов… в Ригу».[186] Другие грамоты гласят: «А такеж послали есмо до вас слугу городского на имя Тулубея…». Грамота призывает верить ему, ибо то что он будет вещать рижанам, «есть наше слово всего места».[187] В другой раз послами едут «шляхотный муж пан Семен Григорьевич» и мещане.[188] В 1456 г. «прииде ис Смоленска к великому князю на Москву владыка Смоленьский Мисаил со многыми местичи Смоленскими бити челом ему».[189] Когда в городских общинах наметилось достаточно четкое размежевание между боярами и другими категориями населения, то послов стали отправлять «от бояр брата своего пана Сенька Радьковича, а от мещан братью нашю Евлашько Федорович Кожьчиц и Зенова Буцька с нашими речьми, приказанными ими от нас».[190]