Русские жены европейских монархов

Александра родилась 12 июня 1825 года в Царском Селе. Она была третьей дочерью императорской четы. Свое имя великая княжна получила в честь великой княгини Александры Павловны, в замужестве эрцгерцогини Австрийской, палатины Венгерской, старшей сестры императора Николая I. Адини-сокровище, как называли девочку в семье, воспитывалась вместе со своими сестрами, великими княжнами Марией и Ольгой. Но уже с раннего детства и характером и поведением она не была на них похожа. По словам современников, это была «прелестная девочка, беспечная, как жаворонок, распространявшая вокруг себя только радость. Она привлекала к себе своей болтовней и богатой фантазией… В одиннадцать лет она могла вести за столом разговор, сидя рядом с кем-нибудь незнакомым, как взрослая, и не казаться преждевременно развитой: ее грациозная прелесть и хитрая мордочка говорили за себя. Все в доме любили ее, дети придворных ее возраста просто обожали».

Но чаще всего Адини предпочитала быть «сама с собой»: любила одиночество и тишину и уже в десять лет детским веселым играм предпочитала музыку. Она самозабвенно слушала сонаты и симфонии Бетховена, а в тринадцать лет уже хорошо исполняла классические пьесы.

Когда Александре исполнилось четырнадцать лет, у нее обнаружился голос — великолепное сопрано. Придворные дамы, понимавшие толк в пении, время от времени занимались с ней, в результате она даже могла петь дуэтом с преподавателем пения театрального училища. Великая княжна была очень польщена тем, что он принимал ее всерьез.

Для развития вокального дарования своей младшей дочери мать-императрица пригласила учителя из Италии. Однако со временем голос великой княжны стал постепенно меняться — что-то нарушало ритм дыхания. Но родители не сразу обратили внимание на эти перемены. Полагали, что это последствия простудного заболевания. Сестра Ольга потом вспоминала: «Ее английская воспитательница, поставившая себе задачей закалить Адини, выходила с ней на прогулку во всякую погоду, что в один прекрасный день вызвало сильный бронхит и ее жизнь была в опасности. Благодаря своему прекрасному организму она оправилась совершенно, но с болезнью исчез в ней ребенок. Близость смерти сделала ее совершенно иной. Смысл жизни и мысли о потустороннем стали занимать ее… И, несмотря на это, она отнюдь не была натурой, которые теряются в неведомом, она осталась по-прежнему веселой, стала только более спокойной и гармоничной…»

«Мы много говорили с ней, особенно о будущем, — вспоминала Ольга, — чаще всего речь шла о наших будущих детях, которых мы же страстно любили и верили, что внушим им уважение ко всему прекрасному и прежде всего к предкам и их делам… Наши будущие мужья не занимали нас совершенно, было достаточно, что они представлялись нам безупречными и исполненными благородства». (Ни той ни другой девушке не суждено будет стать матерью. Но разве могли они тогда знать об этом?)

Великая княжна Ольга между тем перешагнула свое двадцатилетие. Старшая дочь императора Мария была уже замужем. Находясь с семьей в Италии, она написала родителям, что познакомилась в Риме с принцем Гессенским, который ей понравился. По ее мнению, его можно было бы рассматривать как кандидата в мужья великой княжне Ольге. Стали, естественно, собирать сведения. Герцогу Лейхтенбергскому, супругу Марии Николаевны, поручили «прощупать почву», хотел бы принц Фридрих Вильгельм — так звали молодого человека — посетить Россию. Тот с радостью согласился.

В июне 1843 года принц Фридрих Вильгельм, ландграф Гессен-Кассельский, сын курфюрста Вильгельма, получил официальное приглашение от российского императора приехать в Россию.