Русские

из итальянцев: Нащокины, Чичерины (от Ciceri), Кашкины (от Кассини — итальянских греков), Панины, Колошины (от Колонков — от них идет и название города Коломна);прочие: Брюс — шотландец, Воронцов — потомок варяга Африкана, Шафиров — еврей, Фон-Визин — от взятого в плен при Иване Грозном ливонского рыцаря, Лермонтовы — от выехавшего из Польши шотландца Лерманта.

Можно допустить, что не все эти факты соответствовали действительности. Иметь предка-иностранца в России было престижно — и в старину, да и теперь: такой факт в родословной записи и раньше выделял аристократа из общей массы.

Итак, во внешних контактах — в межнациональных отношениях русские проявляли терпимость. Другие нации всегда представляли для них какую-то особую притягательную силу, к ним их тянуло как к магниту. В контактах с развитыми и «цивилизованными» народами русские всегда старались извлечь максимум пользы: научиться чему-то, перенять технические или культурные новинки, обогатиться с помощью выгодной торговли. Эта открытость внешнему миру, переимчивость привлекательных черт других развитых культур (при сохранении своего архетипа) и создала в России условия для очень своеобразной и мощно развивающейся культуры.

Подобное магнитное притяжение обнаруживалось и по отношению к слабым и малочисленным народам, благодаря чему на своих пространствах Россия сохранила около 200 других народов (!). Правда, этот же «магнит», по выражению академика Д.С. Лихачева, «постоянно отталкивал другие жизнедеятельные народы — особенно поляков и евреев».

Говорить о толерантности русских на уровне личного сознания труднее за отсутствием документальных и исторических свидетельств, и можно полагаться на личные наблюдения над поведением современников.

В условиях жизни при «железном занавесе» пропагандистская машина закрытого государства успешно создавала образ врага-иностранца с самыми зловредными намерениями. Конечно, эта машина часто работала вхолостую, но многолетняя «промывка мозгов» не прошла даром, воспитав в русских определенное недоверие и элементарный страх. Власти следили за любыми контактами русских и иностранцев: встречи, переписка, телефонные разговоры. Кто по наивности нарушал этот негласный запрет, тот рисковал очень многим: карьерой, работой и даже свободой.

Иностранцы же в советские времена, несмотря на все тяготы слежки и ограничения передвижения, чувствовали себя в СССР «как короли»: к их услугам были специальные магазины «Березка», за ничтожную сумму денег они имели доступ к тому, о чем русские в своей стране не могли даже мечтать: баснословно дешевые и прекрасно изданные книги, билеты на лучшие спектакли и концерты, туристические маршруты по самым экзотическим уголкам страны, самые престижные гостиницы и рестораны — словом, все лучшее, что имелось в стране, было к их услугам. Для такой унизительной для собственных граждан государственной политики у СССР были свои экономические резоны — «выкачивание валюты» из иностранных туристов.

Естественно, что подобная многолетняя политика деформировала отношения иностранцев с местным населением: они просто не могли быть искренними и равными.

Для граждан СССР каждый иностранец, особенно «с Запада» (сюда относились все развитые капиталистические страны, в том числе и Америка), воспринимался как «небожитель»: богатый, свободный, уверенный в себе, не имеющий никаких бытовых проблем (это казалось немыслимым счастьем), изумительно одетый и пахнущий, в общем, «цивилизованный». Любое сравнение самого себя с иностранцем для россиянина подчеркивало разительный контраст, что развивало тяжелые комплексы неполноценности, критическое отношение к окружающей жизни и системе власти.

Ограничение контактов с иностранцами не ослабило природного любопытства русских к иным культурам. Хорошо поставленное гуманитарное образование, тяга к знаниям влекли к общению, пусть даже пассивному: переводилась и издавалась иностранная литература, показывались фильмы, гастролировали артистические и театральные труппы.

Однако «общение на расстоянии» невольно искажало реальный облик людей из других стран. Воображение россиян наделяло их сказочными чертами: все невероятно богаты, живут, как «голливудские кинозвезды» — роскошно, без проблем, без надоевшей советской рутины, свободные как птицы.

Уверенность в богатстве и могуществе иностранцев была настолько сильной, что часто приводило к абсурдным ситуациям. По признанию многих иностранцев, русские иногда ставили в тупик своих случайных иностранных знакомых, обращаясь к ним с фантастическими просьбами: например, привезти в подарок модный костюм «от Диора», духи или кожаное пальто и т. п. Однако подобные случаи говорят, скорее, не о «неумеренных аппетитах русских» или претенциозности, сколько об их наивности, незнании «западной» жизни и истинной стоимости вещей.