Русский ад. Книга вторая

Тогда же, в апреле 92-го, в Красноярск вернется — после отсидки — еще один матерый вор: Александр Бахтин (погоняло — «Петруха»).

В советские годы Петруха лично контролировал центральный вокзал, все городские кладбища, шесть ресторанов и «центровых» проституток. Сейчас (времена изменились!) Петруха интересуется исключительно цветными металлами и лесом. Ну а «для души», так сказать, он быстро налаживает в Красноярске производство метадона: синтетический наркотик, более опасный, чем героин.

За метадон в империи Петрухи отвечает некто Боря Дипломат. Вор со стажем, у Дипломата за плечами три отсидки.

Бахтин — вор правильный, на чужое не зарится, регулярно, как положено, вносит деньги в общак. А вот Боря — не удержался, сам подсел на метадон, и, главное, как быстро, в «пару затяжек», как говорится!

Как-то под вечер Дипломат собирает «братву». Сам — уже «никакой», язык еле ворочается: срочно, парни, берем «борт» и в Москву!

— Пахан, валить кого будем? — заинтересовался народ.

— Кого, кого… — бубнит Боря. — Ельцина, мужики. Я К-Кремль решил вз-зять, — его язык заплетался. — Сам т-теперь заместо Ель… Ель… буду… Ур-разумели, мужики?..

Обдолбался, тварь. Еще полграмма «кислоты», и он, пожалуй, на Нью-Йорк набросится, его ведь, поди, не только Ельцин сейчас раздражает…

По приказу Петрухи «братва» заманивает Борю к проституткам из столичного «Red stars», успешно гастролирующего по Сибири. И когда Боря падает, наконец, на одну из девочек, ему в спину вонзается нож.

Девочке, кстати, хорошо заплатили. Экстремальный секс: она чуть было не совокупилась со смертью, но Боря успел спрыгнуть с девчонки! Живучий, гад! Он еще минуту, наверное, носился с ножом под лопаткой по гостинице «Енисей»… — как же Боря орал, сердечный, какой мат стоял в коридорах!

Как жаль, что проститутки не оставляют мемуары, — это было бы чтение!

…Начальник Красноярского управления внутренних дел генерал Кириллов решился все-таки арестовать Петруху

В деревне Бугачово, где у Петрухи коттедж, была проведена войсковая операция. Даже вертолеты кружили над его домом. Спецназ был из Омска, своим сотрудникам Кириллов почти не доверял, их могли подкупить.

Петруха быстро, в горячке, расстрелял весь боезапас. А когда сообразил наконец, что сопротивление не имеет смысла, маханул — один за другим — два стакана водки и проглотил чайную ложечку.

Зачем? Просто тюремная больница лучше, чем тюремная камера, а Петруха — парень бывалый…

Полина, дочь генерала Кириллова, вышла замуж за ближайшего помощника Петрухи, командира одной из его бригад. На строгой беседе в Москве Кириллов заверил министра, что он с дочерью уже несколько лет совершенно не общается, в каждой семье, мол, не без урода, и попросил Ерина дать ему ровно один месяц, чтобы навести в Красноярске порядок.

Сейчас Кириллов умолял Рушайло о помощи: без фальшивой отчетности, без разоблаченных и раскаявшихся в зале суда «убийц» ему было не обойтись…

— Берешься, лапуля?

— Уже взялся, товарищ полковник!

Майор Мениханов не хотел быть сволочью, но если ты работаешь сейчас в милиции, значит ты обязанбыть сволочью.

Ну хорошо, приволок Окаемов этого бомжа, Егорку. Через неделю Егорку этапируют в Красноярск, там, в Красноярке, на него повесят несколько убийств… — а если бы на месте Егорки оказался отец Дениса? Кто защитит сейчас его родного отца, Виктора Мениханова, от их же системы? От таких, как Денис.

— Значит, берешься? — повторил Шухов.

— Завтра выдам результат, Иван Данилович.

— Молодец, что завтра… Золотой ты парень, Денис.

— Разрешите идти?

— Твое здоровье, опер! — и Шухов поднял бутылку пива.

59

Лужков простился с Полтораниным и вышел в коридор.

Точно! У окна стоял Чубайс. В окружении всех, кто был на совещании: ушли только Шумейко, Черномырдин и, кажется, Булгак.

Правую руку Чубайс спрятал в карман.

«У него там финка, что ли?» — подумал Лужков.

Начинается…

Чубайс сделал шаг вперед.

— Хочу поговорить, Юрий Михайлович!

Лужков растерялся: он отступал перед наглостью.

— Ваше молчание, господин Лужков, — усмехнулся Чубайс, — не сулит нам сейчас ничего хорошего…

Когда несколько мужчин собираются вместе, это уже война.

— Извините, что задерживаю, — продолжал Чубайс. — Но вы, Юрий Михайлович, столько всего наговорили, что наша команда, — он кивнул на сгрудившихся у окна министров, — хочет объясниться.

— Что сделать? — не расслышал Лужков.

— Объясниться.

А… объясниться…

— Вы, Юрий Михайлович, только что обвинили кабинет в национальном предательстве. Хотелось бы знать, чего вы добиваетесь: нашей отставки или наших страданий?..

Лужков быстро пришел в себя.

— Это вопрос?

— Вопрос.

— Значит, Анатолий, ты уловил те тревожные тенденции…