Русский ад. На пути к преисподней

— А вот ты не знаешь, Вадим, — Горбачев откинулся на спинку стула. — Я пацаном был, в школе учился, а уже играл Арбенина у Михаила Лермонтова в пьесе «Маскарад». Так девочки, я скажу, стадом ходили — какой успех был!

— А вы в курсе, Михаил Сергеевич, чем Арбенин от Яго отличается? — громко доложил Бакатин. — Яго, злодей, у Отелло под боком крутится, а у Арбенина — Яго в душе.

Он выразительно посмотрел на Горбачева.

Президент СССР поднял лицо:

— Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь?

— Я так читал, Михаил Сергеевич, — вздрогнул Бакатин. — Люблю, значит, на ночь читать…

Откуда-то вкралась тишина.

— А я Крылова люблю, — поддержал беседу Шапошников. — Баснописца Крылова…

Теперь замолчали все. Бакатин решил, что он сказал глупость, и сделал вид, что пьет чай — выпил стакан одним глотком.

— Ладно! — Горбачев резанул ладонью воздух. — Теперь к делу. В стране будем внедрять пост вице-президента. Премьера — нет, значит, нужен вице-президент.

«Это Бакатин», — сообразил Шапошников.

«Неужели Шапошников?» — подумал Бакатин.

— Я вижу так, — продолжал Горбачев, — это должен быть кто-то из силовых министров. Может, ты, Евгений Иванович, или ты, Вадим, сейчас решим.

Идея какая: новый вице-президент юридически сохраняет за собой пост силового министра, то есть руководит генералами. Не спорю, демократы разорутся, но Ельцина я беру на себя, это факт, хотя Ельцина не нужно списывать как опасность. Твоя кандидатура, Евгений Иванович, для демократов, думаю, предпочтительней… Ты как считаешь, Вадим?

— Абсолютно, — ответил Бакатин. — Поздравляю, Евгений Иванович.

— И мы спасем Союз, — улыбнулся Горбачев. — Это я гарантирую.

Шапошников замер — он не понял, что сказал Президент.

— Чаю, Михаил Сергеевич? — спросил Бакатин.

— Ты маршалу подлей. Что молчишь, Евгений Иванович?

Горбачев вцепился в него глазами.

— Так… неожиданно все, — сказал Шапошников. — Я в Москве-то всего год…

— Не боги горшки обжигают, — отрезал Горбачев. — А игра, я считаю, будет такая: ты, Евгений Иванович, делай на новом посту все, что считаешь нужным. Я ухожу в отпуск… по болезни, допустим, ты быстренько подтягиваешь своих генералов, у тебя ж все права, ты ж легитимен… а генералы у нас, сам знаешь, за порядок, за Союз, за дисциплину — генералы! Вот так, потихоньку, вы и берете все в свои руки, тут возвращаюсь я… а вы отходите в сторону… — это я сейчас в общем плане говорю.

Горбачев очертил в воздухе круг.

— Не в сторону, Михаил Сергеевич, — выдавил из себя Шапошников, — сразу в Лефортово.

— Ну, знаешь, — не подбрасывай подозрений! — Горбачев откинулся на спинку стула. — Мы, во-первых, сейчас только советуемся, во-вторых — ты не отрабатывай решение на личность, погоди! При чем тут Лефортово, если на время болезни Президента ты у нас царь и бог, власть у тебя, власть… и каждый, кто против тебя, тот против власти, понимаешь? Тут уж Вадим скажет свое слово — да, Вадим? Пойми, Евгений: все хотят порядка, пора ж из реалий исходить… — и никто сейчас не говорит, что надо танки вводить… танки уже вводили, будя! Поддержит Назарбаев… а если Назарбаева подтянуть в Москву, сделать его, как мы летом хотели, премьер-министром, это всех собьет с толку — в момент!

А тебя, Евгений, тут же поддержат автономии. Им права нужны… права… Почему, я спрашиваю, у татар меньше прав, чем у Казахстана, они что ж, не люди, татары эти, пусть хлебают свой суверенитет, пока давиться не начнут, жалко, что ли?

Теперь — Ельцин. Смотри, под ним же ни одной республики нет, он у нас голый король, голый… — ты ж подумай об этом! Ведь как: ты — всем даешь суверенитет, а он что… отбирать будет? Не будет… Или республики уже без нас, уже сами, своими силами с Ельциным разберутся! Главное — начать. И, я скажу, все по закону, гладко, с юристами вместе… страна ж в разнос пошла… это ж видеть надо!..

Бакатин молчал — план Горбачева ему не понравился. А Шапошников встал, отодвинул стул:

— Разрешите, Михаил Сергеевич? Я сегодня же напишу рапорт об отставке!

Горбачев окаменел.

— Ну и дурак, значит, — тихо выдавил он из себя…

Шапошников и Бакатин ушли. Он просто кивнул им обоим на дверь.

Самая мрачная эпоха — это сегодняшний день, честное слово!

И Горбачев сделал еще одну глупость — тут же позвонил Ельцину.

Они редко звонили друг другу, раз в месяц, не чаще, только в случае необходимости.

Ельцин возвращался из «Макдоналдса» и был не в духе. Конец сентября, тепло, по окнам наотмашь бьет солнце — а настроение хуже некуда…

Настроение изгадил Бурбулис, потом, уже днем, добавил «Макдоналдс».

На самом деле Борис Николаевич был не любопытен, но в «Макдоналдсе», в этом желтом скворечнике с кривой буквой «М», для Ельцина всегда было что-то загадочное.

А тут, на протокольном обеде, ему подают трехслойный бутерброд с котлетой. Как его есть-то? Руками? Или, как положено Президенту, ножом и вилкой (на столе их не было)? Ельцин покрутил головой: Коржаков ел руками.