Русский ад. На пути к преисподней

Главный помощник Президента Азербайджана Тариэль Бейбутов вышел из-за стола и раскрыл перед Расулом массивные двери:

— Добрый вечер, Расул-бек. Гейдар Алиевич ждет вас.

«Что ж Тариэлю-то… я ничего не взял… — мелькнуло в голове… — не забыть прислать…»

Расул медленно вошел в кабинет Гейдара Алиева.

…Тяжелое лицо, тяжелое, он устал, это видно, веки большие, набухшие от бессонницы, веки как занавес, полуопущенный, — шторками вниз.

Увидев Председателя Милли меджлиса, Алиев встал:

— Ты хотел меня видеть, Расул. Проходи, садись напротив меня.

— Здравствуйте, Гейдар-бек!

— Здравствуй, Расул.

Алиев медленно вышел из-за письменного стола, улыбнулся, протянул Расулу ладонь и показал ему место за маленьким столиком, удобным для разговоров.

Расул дрожал. Он быстро втянул руки в рукава, сел за столик и спрятал руки на коленях, — нельзя, неправильно, чтобы Гейдар Алиевич видел хоть какой-то испуг… как можно!

Гейдар Алиевич видел все.

— Говори, Расул, слушаю тебя…

Открылась дверь, официантка, очень красивая русская девушка, вошла с подносом, на котором стояли две пиалки с чаем.

— Спасибо, — поблагодарил Алиев, — вы свободны… Плохо выглядишь, Расул, — почему?..

— Третью ночь не сплю, Гейдар Алиевич…

— Ну-у? — Алиев вроде бы удивился. — А что случилось?

— Такие события…

— События, да…

Алиев замолчал и выжидающе посмотрел на Расула.

Расул знал, что телефоны в кабинете Гейдара Алиевича звонили редко-редко.

Никто не решался лишний раз беспокоить Президента, иногда звонил только Ильхам, его сын, по вечерам — Сева, старшая дочь, и маленькая Зарифа, самая любимая внучка…

Тишина в этом кабинете всегда была какая-то особая…

— Ты спи, слушай, если я не сплю, — протянул Алиев, — зачем все не спят, если Президент — за рабочим столом, на посту, так сказать, все видит… на посту… все контролирует…

— Точно так, Гейдар-бек. Понимаю.

— Пей чай, Расул, хороший чай, слушай, я… ты знаешь… люблю чай, ты вот виску пьешь, виску любишь (Алиев любил «уточнять» модные слова — в зависимости от настроения), а я, ты видишь, чай люблю! В Политбюро все чай любили, все… кофе по-турецки — не уважаю, совсем не уважаю, кофе с коньяком… тоже не люблю, хотя «Ширван» — хороший коньяк, полезный, но я вот тебе, Расул, сказать хочу. Приехал я однажды к Дмитрию Устинову, его только-только министром… обороны… назначили. Принял он меня в двенадцать ночи, проговорили минут сорок… Дмитрий Федорович… я, Расул, очень его любил, его все уважали… выходит, короче, он меня проводить — к лифту. Навстречу идут два полковника, замерли, честь отдают, стоят как вкопанные. Дмитрий Федорович удивился… ночь, говорит, на дворе, а вы, товарищи офицеры, на работе, у нас… что? Война, что ли? Что случилось?

Парни… офицеры эти… мнутся, глаза опустили:

— Как-то неудобно, товарищ министр, вы же в кабинете… вот и мы, значит, сидим… все сидят… все управление сидит… Вдруг, товарищ министр, какой-то вопрос… если министр работает, полковникам стыдно сидеть по домам…

— Товарищи офицеры, — говорит Устинов, — вы поймите: я же — молодой министр, мне… чтоб детально армию понять… нужен год, не меньше, иначе я в армии всем чужой буду. Если я чужой, какой же я тогда министр? А у вас — семьи, дети, у вас родители, которые хотят видеть своих детей, такие жертвы… что, Родине нужны? Вы же Родине служите! Я вам приказываю: марш сейчас по домам!

Он так и сказал, Расул: приказываю отправиться домой, к семьям. Начальнику управления, говорит, я сам позвоню…

Год, чтобы вникнуть, слушай… меня, помню, это поразило… он же, Дмитрий Федорович, всю жизнь с армией, вел оборонку, нарком со сталинских времен, две звезды Героя за оборонку… и — людей любил, берег, слушай, людей, о семьях заботился, чтоб сон, значит, был полноценный, — вот, Расул, какие люди были у нас в Политбюро!..

Гейдар Алиевич взял в руки пиалку и медленно, осторожно сделал первый глоток…

— А чай… вроде бы… вреден для печени, мне врач говорит… — неуверенно сказал Расул. — Он… там… в печени блокирует… что-то… чай…

— Что ты говоришь? — протянул Алиев, — первый раз слышу. А что он там блокирует?

— Ну… протоки разные, желчь…

— А мама моя… ты ее знаешь… все время чай пьет, причем крепкий чай…

Расул встал.

— Передайте ей салам, Гейдар-бек! Чтоб сто лет…

— Ты садись, садись… — передам. Чего стоять?

— Спасибо, Гейдар-бек.

Расул сел.

— Я вот что думаю… — продолжал Алиев. — Черная икра — холестерин, все знают, красная икра — холестерин, тоже вредно, но Клим Ворошилов, между прочим, когда отправлял Бескова в Лондон… — слушай, какой год был, сорок шестой, да?.. — играли против «Арсенала»… представляешь, Расул, война только-только закончилась, товарищеский матч… проиграть нельзя, престиж страны… — так вот, Ворошилов говорит: вы, товарищи, берите в Лондон побольше красной икры, чистый белок, у футболистов силы будут… поморы по сто лет живут, едят только рыбу и красную икру… — Алиев сделал паузу. — Не знаю, икра не икра, но наши выиграли, Хомич молодец, все молодцы!.. А еще говорят, красную икру иначе солят. Соль другая, с йодом, но вот поморы, рыбаки… они ж… правда… долгожители…