Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках

Существуют расхожие стереотипы о византийском коварстве, о византийском упадничестве. Не хочу быть участником старых и новых дискуссий, но думаю, что эту удобную теорию разработали на средневековом Западе, с завистью смотревшем на цветущую восточную державу и искренне желавшем ее гибели. Можно ли сравнить утонченный Царьград начала второго тысячелетия с современным ему Парижем и даже Римом? О каком декадансе может идти речь? Только о таком, который оправдывал грабительские походы крестоносцев на Восток. Гуляя по сказочно богатой Венеции и видя там и сям византийские иконы, скульптуры, нельзя не вспоминать о Четвертом крестовом походе, организованном хищными венецианцами против своего культурного средиземноморского соседа. Орды рыцарей со всей Европы, с крестами на облачениях, желавшие, по идее, освободить Гроб Господень, двинулись совершенно в другом направлении, штурмом взяли блестящий христианский город, осквернили и разграбили его храмы. Над цареградскими мощами святых сперва поглумились, а затем опомнились и стали сбывать их в европейские города. Вот кто в начале XIII века разорил страну, подорвал ее силы накануне яростного мусульманского натиска. Разбойники-европейцы и придумали миф о мрачной и нехорошей Византии – ради оправдания своих грабежей.

Впрочем, все это далекое прошлое, а Византия продолжает жить – и не только в богослужениях. Путешествуя по Средиземноморью, я обнаруживаю там и сям ее живые кусочки. Иногда они до сих пор отмечены ее символикой – двуглавым орлом, старшим братом нашего российского. Начнем со столицы, с Царьграда. Пусть Фанар, резиденция Патриарха, и похож на осажденную крепость, но его защитники не сдались, и на стене Георгиевского собора горделиво распростерла крылья имперская птица. И не правы те, кто считает, что местный «гарнизон» малочислен. Его глава по праву носит титул Патриарха Вселенского (и Нового Рима): под его омофором тысячи греческих, и не только, общин во всех уголках света – в Америке, в Азии, в Австралии, включая и Архиепископию православных русских церквей в Западной Европе, с центром в Париже.

А сам Афон! Это целая страна с византийским укладом и менталитетом: даже время здесь считают по-византийски. Над страной реет желтый стяг с двуглавым орлом, – целиком согласен с теми, кто называет Святую Гору «живой Византией».

Даже в Африке есть «Византия» – имею в виду Синайскую обитель. С ее окраинным для православной ойкумены положением и с ее особой судьбой, она сыграла роль хранителя святынь – не зря греки называют ее Южным Афоном.

Да простит меня инок Филофей, уверявший, что Второй Рим пал, и суливший нам Третий. Похоже, что говорил он больше о политике, а не о духовном, да и Москва Третьим Римом, кажется, так и не стала. Второй же, или Новый Рим, как титулуют его греки, – рядом с нами, в красках и очертаниях наших икон, в наших великопостных молитвах, в праздниках Торжества Православия, Покрова, Спаса Нерукотворенного.

И Светлое Воскресение Христово мы встречаем по византийскому календарю.

Афонское подворье в Петербурге

Своеобразный уголок Петербурга – Пески. Вроде бы до Невского пять шагов, а кажется – пять верст, ибо в Песках почила почти провинциальная тишь. Редко кто из посторонних забредет сюда: достопримечательностей тут почти нет. Главную местную святыню, храм Рождества Христова, как водится на нашей родине, сгубили, вырвав из Рождественских улиц их центр и обозвав осиротевшие проезды Советскими.

Редко кто здесь посмотрит заинтересованным взглядом на странную постройку, что стоит на углу 5-й Советской и Дегтярной и что век назад привлекала людей из самых отдаленных мест столицы. Тем более редки те, кто может узреть в ее обезображенных чертах бывший храм Божий. А об этом в первую очередь свидетельствует алтарная апсида, выходящая строго на восток, то есть на тротуар Дегтярной (помню, как долгое время вплотную к этой апсиде стоял пивной ларек: и не то чтобы безбожники хотели покуражиться, а просто отупели горожане).

Это ампутированное строение и есть Андреевское Афонское подворье в Петербурге, тот самый уголок Святой Горы, что воссоздавал в нашем городе ее традиции, дух, строгий устав. Забытое всеми (кроме посетителей Архива научно-технической документации, тут «сидящего») здание есть плод длительных трудов и хлопот, проделанных с тем тщанием и смирением, на которые способны лишь афонцы.

Первые шаги по устройству петербургского подворья относятся к середине позапрошлого века, когда известный археолог и радетель Афона, Петр Севастьянов, предложил возвести часовню в пользу Андреевского скита, ктитором коего являлся. Затем другая благодетельница, купчиха Анна Джамусова, пожертвовала скиту большой земельный участок в Песках.