Русский акцент

Геннадий Глузман в своё время учился в Харьковском инженерно-строительном институте, по окончанию которого вернулся в родные Черновцы, где последние десять лет перед приездом в Израиль работал главным инженером крупного строительного треста. Он был поистине талантливым инженером. Доказательством этого была головокружительная карьера в еврейском государстве: за считанные годы пребывания в Израиле он стал начальником комплексного отдела городского проектирования и строительства того же министерства, где работал Борис. Их объединял совместный надзор за строящимися объектами, геодезическую часть которого проводил отдел, возглавляемый Борисом, а строительную – служба под руководством Геннадия. Инженер Глузман совсем не походил на захудалого низкорослого еврея, выросшего в провинциально-захолустных Черновцах. Косая сажень в плечах при росте 192 см придавала Геннадию скорее вид «терминаторного Рембо», чем бывшего жителя небольшого города, где в 70-х годах прошлого столетия не только евреи, а и русские, и украинцы говорили на языке «идиш». Борис помнит, как мама в шутку пугала его:

– Вот будешь, Боренька, себя плохо вести, отвезу тебя в Черновцы и женю на местной еврейской девушке.

Похоже, что мама страшила своего сына знакомством с малообразованной провинциальной с местечковыми наклонностями черновицкой иудейкой. На самом деле всё было не так уж страшно. Уже, будучи в Израиле, Борис познакомился со многими бывшими жительницами Черновцов: все они были симпатичными и достаточно образованными женщинами. Что же касается жены Геннадия, то его Лариса на конкурсе красоты репатрианток из СССР заняла первое место. Познакомившись с ней, Борис в тайниках души пожалел, что мама не наказала его и не повезла в Черновцы.

Что ни говори, но, похоже, Геннадия с его «Хеннесси» сам Всевышний прислал в кабинет к Борису. Не успели пролететь и четверть часа, как марочный коньяк из Франции был распит под разрезанный апельсин, валявшийся в ящике письменного стола Бориса. Геннадий мрачно взглянул на пустую бутылку элитного напитка и с грустью изрёк:

– И не стыдно знаменитым французам выпускать свою коньячную прелесть в такой малогабаритной упаковке.

Он взял бутылку в руки, прокрутил её вокруг своей оси и задумчиво произнёс:

– Знаешь, Боря я к тебе, вообще-то, не коньяк пришёл пить, а посоветоваться по важному и весьма щекотливому вопросу.

– Что-то случилось, Гена? – участливо спросил его Борис.

– Пока ещё ничего, но в ближайшее время вполне может произойти, – философски ответил Геннадий.

– А нельзя ли, Гена, побольше конкретики и по существу, – поторопил его Борис.

– Ещё и часа не прошло, Боря, – взволнованно начал Геннадий, – как мне позвонили из канцелярии министра строительства…

– И предложили участвовать в конкурсе на должность помощника министра, – закончил за него тираду Борис.

– Ты что экстрасенс или прорицатель? – справился Геннадий, подозрительно уставившись на Бориса.

– Да никакой я не Оракул и даже не Нострадамус, – усмехнулся Борис, – просто таким же звонком из той же канцелярии был удостоен твой покорный слуга.

– Ничего себе-е-е, – протянул Геннадий, – жаль коньяк закончился, так что будем делать, Борис?

– Честно говоря, и хочется, и колется пойти на эту должность, – тихо проговорил Борис, – хочется потому, что зарплата большая, а колется, поскольку эта работа, связана с политикой, если даже не с политиканством, которым я заниматься не умею, не люблю и не хочу.

– Послушай, Боря, а ты не знаешь, кто третий претендент на эту должность; – полюбопытствовал Геннадий.

– Не знаю и знать не хочу, – огрызнулся Боря, – да и какая разница, эта информация для нас избыточная.

– Вот что, Борис, – отозвался Геннадий, – давай промоделируем ситуацию и постараемся мыслить рационально. Что мы имеем в настоящий момент?

– В текущий момент, – продолжил за него Борис, – мы с тобой возглавляем крупные отделы в государственной структуре Израиля и получаем зарплату выше средней по стране. К тому же имеем не самый худший статус в инженерной иерархии, теоретически есть ещё возможность для разгона, т. е. для продолжения карьеры в этой области и, самое главное, неизвестно, что нас ожидает на новой должности.

– Вот это, как раз известно, – откликнулся Геннадий, – прежде всего полная деградация в инженерном созидании, административная, чтобы не сказать, канцелярская работа, связанная с бюрократическим бумаготворчеством и как награда за это, за потерю квалификации – высокая зарплата.

В диалоге наступила затяжная пауза, которую, действительно, не мешало бы заполнить уже выпитым коньяком. Вместо него, Борис заказал две чашки кофе, который буквально через несколько минут должны были принести из институтского буфета. Геннадий рассеянно придавил в пепельнице неприкуренную сигарету и с решительным видом заявил:

– Ко всем чертям зарплату, статус, секретаршу и личный автотранспорт. Не пойду я на этот конкурс.

– Таким образом, вероятность моего попадания на конкурсную должность из 33 % перерастает в 50 %, – не очень весело подытожил Борис.