Русский Амстердам (сборник)

Придут к тебе, земле,
три праздники в гости.
Ото перший праздник
Святого Василя…

Но едва они кончили петь, как к регенту полез некий выходец с Украины и стал горячо доказывать, что текст они переврали, а потом полез в ноты и стал править прямо там. На робкие возражения регента, что это из сборника начала века и что это мог быть какой-то особенный диалект украинского языка, поборник самостийности страшно обиделся и стал кричать, что украинский – не диалект, а самостоятельный язык и что вот московский говор – это точно испорченный украинский диалект.

Словом, праздник начался.

Скоро позвали и к фуршетным столам, но вот до деловых разговоров все как-то не доходило. И как раз в то время, когда фуршетиться стало уже особенно нечем, Ян вдруг сам подошел к Саше и представил невзрачного паренька, их ровесника.

– Знакомьтесь: Дмитрий, Александр.

Они молча пожали друг другу руки. Дмитрий, видимо, был в курсе ситуации.

– Живешь где? – с ходу спросил он.

– Тут, недалеко, в хостеле.

– Нормально?

– Нормально.

– С работой, сам знаешь, тяжело. Пока нет ничего на горизонте. А будет – скажу Ване, о’кей? С ним-то контачишь?

– Бывает.

– Ну и ладно. Сам с Москвы?

– Точно.

– А я с Днепропетровска. Ну, как там столица?

– Да так себе. Жрать нечего.

– Ну так. У нас тоже не густо было, как я уехал.

– А ты давно тут?

– Полгода. Ты прикинь, – рассмеялся парень, – уезжал из УССР. А теперь вон незаможня, зато самостийна та незалежня. Видал, тут хохол выдрючивался насчет песенок ихних?

– Ви-идел.

– Ладно. Короче, держим связь.

И парень уже явно собрался отчаливать. Результат Сашу явно не обнадежил, и он постарался продолжить разговор:

– Слушай, а что за работа-то может быть?

– Посмотрим. Пока неясно. – Парень круто развернулся и отошел в сторону.

Да, небогато для начала. Десятку, главное, жалко. Впрочем, поел хорошо, да и с выпивкой, уже неплохо… И тут к Саше подошел другой паренек, совсем молоденький, с простоватым деревенским лицом.

– Вовкой меня зовут, – представился он. – Чё, нелегал?

– Чего? – удивился Саша.

– Нелегально тут?

– Почему, виза пока не кончилась.

– Ну дык кончится ж. Да не бось, я ж не потому чтоб чего такого. Остался тут, что ли?

– Пока остался, там посмотрим.

– Бабки нужны, конечно?

– Ясное дело.

– Хошь с нами? Я тут на Кальвере саксофоню, а Педро на стреме.

– На чем – саксофонишь? – разговор начинал пугать Сашу своей блатной терминологией.

– На Калверстрат, – пояснил Вовка. – Ну, улица такая, где магазины. Ты врубайся. Полиция гоняет – нельзя, значит. Уже один раз чуть не заставили пенальти, ну, штраф нехилый платить. Еле выкрутился.

Саша с трудом начал понимать, что это, кажется, музыкант. И что саксофоном он называет не воровской инструмент, а музыкальный – и возможно даже, действительно саксофон.

– Педро – это бразилейро тут один, – видя, что собеседника заинтересовал разговор, терпеливо объяснял Вовка. – Я тогда предложил ему, чтоб сторожил. Но надо ж с двух сторон, ты прикинь. Вот ты за квартал справа, он за квартал слева, я лабаю. Ментура подвалит – вы по шустрому ко мне, я в переулок. А бросают хорошо, они тут на это не жадные. Тебе четверть сбора, если согласен.

До Саши, наконец, дошло, что именно ему предлагают:

– А сбор большой?

– Получается нормально, не дрейфь. Если хорошо посидеть – до сотни в день забашлить можно. Слушай, тебя как зовут-то?

– Саней.

– Ну вот и скорефанились.

Трудовой договор был заключен. Скоро они втроем с Педро, который тут же поджидал своего работодателя, покинули вечеринку, оживленно обсуждая планы дальнейшего обогащения и щедрость охочих до уличной музыки аборигенов.

10. Серенада Солнечной долины

Так с ходу и решилась проблема заработка. Вовка (он предпочитал, чтобы его называли именно так) играл на саксофоне на Калверстрат, а Саша и Педро сторожили по обеим сторонам улицы, чтобы вовремя предупредить о приближении полиции.

Вовка действительно играл здорово, ничего не скажешь. Больше всего на свете он любил смутные и сумбурные импровизации, но скоро понял, что прохожие от них не в восторге. Тогда он подобрал проходной репертуар – битловскую «Yesterday», «La vie en rose» от Пиаф, несколько вещей Армстронга, но его собственное сердце больше всего грела «Серенада Солнечной долины» Глена Миллера. Именно так он и обозначал эти мелодии – по имени исполнителей, похоже, не задумываясь всерьез о существовании композиторов.