Русский Амстердам (сборник)

Постоять, подождать, может быть, она пройдет сейчас… Она или даже муж? Леня работал на заводе, классический случай «рабочего интеллигента» – человек хотел оставить свободной голову и потому предпочел работать руками. А голова была занята… да чем угодно. На самом пике их романа – эзотерикой. Удобное миросозерцание для смутного времени, ничего не скажешь. В самом деле, что такое все наши инфляции-приватизации или даже роман жены с коллегой по научной работе на фоне этих астралов, реинкарнаций, надмирных сфер? Так, минутная рябь на воде. Вот он и жил своим астралом.

А ей, ей-то хотелось живого, теплого, и не только в постели, конечно. Межзвездные пространства слишком выстудили их дом. Наверное, потому и она потянулась ко мне навстречу. Впрочем, теперь это уже неважно. Сейчас был бы рад встретить и мужа.

Но нельзя опаздывать. Просто нельзя. Поэтому уверенным шагом – к обозначенной на карте цели. Всегда бы так в жизни удавалось!

«Виктор Анатольевич, это Михаил, за отзывом…» Домофон открыл доступ в чрево старого академического дома – эх, зубры, зубры, не стыдно ли вам жаловаться на недофинансирование с такими-то домами? Загаженный лифт, железная решетка на лестнице и само светило в тапочках и чем-то мягком, халатообразном, почти неприличном: «Проходите, проходите». Да и то недалеко – в прихожей принимает, между допотопным трюмо и безобразными книжными полками, куда сослано то, что уже никому читать не суждено до его смерти, а после нее – тем более. Ну ладно, я же по делу.

Как уютно было приходить к ней, даже просто встречаться в университете или в нашей столовке-тошниловке, которая еще как-то давала возможность прокормиться за копейки. Был у нее дар, который не у всякой женщины есть, – у моей жены, например, его нет. Вокруг нее сразу возникало пространство уюта. Это же не связано, никак не связано с умением готовить или обустраивать дом. Это – жесты, интонации, слова… При ней можно было быть слабым или сильным, каким ты чувствовал себя, и знать, что твоя слабость не утонет в ее слабости, твоя сила не столкнется с ее силой.

Отзыв, ах да, отзыв, он уже его приготовил. Беглый взгляд… так, он дальше десятой страницы не читал, конечно. И вряд ли что-то понял. И конечно, теперь ему надо высказать все то же самое словами, только еще жестче, без этих экивоков. Ну-ну, есть на то право. Послушаем. Постоим в коридоре. Хоть бы в кабинет пригласил – там видите ли, не прибрано… Как прислугу рассчитывает, честное слово.

А как она умела слушать! Ей можно было сказать все, буквально все, и знать – ничто не пропадет, ничто не будет понято неверно. Сколько раз я ругался с Лизой, с милой моей Лизой, и все из-за каких-то пустяков. И боялся сам себе признаться в том, что нет уже не только былой влюбленности, но и любви-то, может, никакой уже нет, и есть только вот эта усталая женщина, с которой у тебя общая квартира, постель и вроде как судьба. Главное – ребенок. И бросить ее решительно невозможно, потому что не вытянет она одна Вадьку, он и достался нам непросто, и рос слабым, и слава Богу, что не сбылись те страшные прогнозы, которыми нас стращали еще в роддоме: оставляйте, родите себе другого, здорового.

Лиза ни минуты не колебалась. Я даже сомневался, хотя ей не говорил, а внутри скреблось: сможем ли растить всю жизнь такого, надо ли… А Лиза материнским нутром приняла: родила себе, а не чужим. И выходила. И рос практически без отставания, наравне со сверст никами, только кто видел со стороны, чего это стоило ей. Да и мне, в общем-то, тоже…

Он, кажется, что-то спрашивает. Ах да, про библиографию. Почему не упомянут академик Степанян. Ну да. Про себя он спросить стесняется, понятное дело, хотя изо всех щелей прет: я тут авторитет, как ты смел меня не упомянуть, щенок?

– Да, Виктор Анатольевич, библиография весьма неполна, я включил только то, что имело прямое отношение к теме, понимаете…

– Миша, Миша, ну сколько можно на задних лапках перед заграницей! У нас же своя школа, в конце концов, вы посмотрите, кого вы цитируете! Что мы вечно у них в ученичках ходим!

– Я обязательно учту вашу критику в своей следующей работе.

Да, кажется, яду я в последнюю фразу переложил. Ну ничего, не рассохнется. Ученички! На задних лапках! Ну что за чванство.

На библиографию посмотреть! Да ты сам посмотри, что пишут эти, которых ты мне навязываешь, – бывшие специалисты по составлению словаря В.И. Ленина, разогнанные волной демократизации, не иначе. Читать невозможно. Что же, я виноват, что по этой теме наших работ раз-два и обчелся? Ну не хочу я тебя цитировать, не Маркс с Энгельсом, в конце концов.

Если кто и ходил перед кем на задних лапках, так это Лиза передо мной. Чувствовала, боялась потерять? Или просто характер такой? Только лучше бы не ходила, лучше бы отшила пару раз, огорошила, может, я бы образумился пораньше, всем бы легче было…

Ну все, все, отвезу я отзыв к тебе в контору, не надо мне лишний раз напоминать. Обязательно отвезу, мне самому же надо.

– На защиту придете, Виктор Анатольевич?