Русский аркан

– Это сасими, – пояснил слуге Лопухин. – Японское лакомство. Сырая рыба под соусом. Можно есть просто с солью и лимоном, вкусно и питательно. Само собой разумеется, рыба должна быть свежайшей и без паразитов. В Японии нам придется и не такое есть, японцы не одним рисом сыты. Кухня у них богатая…

– И все сырое? – в ужасе округлил глаза Еропка.

– Не все, но многое. Привыкай. Ступай-ка посмотри, как японец ест. Для начала просто посмотри и не плюй, не тебя ведь кормят. Постепенно привыкнешь, сам такой пищи запросишь.

– Да я лучше под поезд лягу…

– Запросишь, говорю. В Японии нам так и так придется питаться не только нашими припасами.

– Не жалеете вы верного слугу, барин, грех вам. – И Еропка отошел с обидой.

К удивлению Нила, словесной пикировки, от которой барин и слуга обычно получали большое удовольствие, не произошло. Граф казался задумчивым. Стоя у фальшборта, не обращал внимания на пекло, много курил – на сей раз голландские папиросы, а не ужасное исландское зелье, – и нетерпеливо барабанил пальцами по планширю. «Не терпится в море выйти», – думал Нил и был прав.

Если бы он знал, какие мысли одолевают графа, то ужаснулся бы: как можно подолгу такое выдерживать? Мчаться вдогонку «Победославу», кляня весь свет за любую задержку, надеяться на лучшее и не знать, жив ли еще наследник российского престола… Три дня назад он был жив и здоров, если не считать того, что в стельку пьян, но о чем это говорит? Пока еще ровно ни о чем, кроме того, что второй агент на борту корвета еще не осуществил свое намерение… Но в том, что второй агент существует, у Лопухина не осталось никаких сомнений. Логика – вещь упрямая. Мелкие факты и умозаключения, подобно кусочкам смальты, складываются в мозаичную картину… и разве кто-нибудь обещал, что картина будет приятной?

Вопрос: кто? КТО?!

Вновь и вновь Лопухин перебирал в уме офицеров «Победослава» – и не мог дать ответ. В мозаике не хватало одного, может быть, двух кусочков смальты.

На рассвете Кривцов постучал в каюту Лопухина.

– Входите, я не сплю.

– Я тоже. – Командир «Св. Екатерины» был мрачен. – Из тех семнадцати, что мы отпустили на берег, вернулись пятеро. Матрос Потапов рассказал, что боцман Аверьянов со товарищи не собирается возвращаться и просил передать кое-что по вашему адресу. Ничего существенного, одна матерщина. По-видимому, они желают здесь остаться. Отчасти я их понимаю: место райское, особенно после пиратской каторги…

– Кто бы их не понял? – Против всякого ожидания Лопухин не выглядел рассерженным. – Скатертью дорога. Со временем начнут тосковать по России, и кто-нибудь как-нибудь найдет способ вернуться домой… а некоторые останутся. Было бы их побольше – глядишь, возникла бы русская колония на каком-нибудь из здешних островков…

– У нас мало людей, – хмуро констатировал Кривцов.

– Сколько?

– Было пятьдесят пять, включая вас, меня, вашего слугу, юнгу и японца. Теперь тридцать пять, если только кто-нибудь не удрал нынче ночью. На три вахты людей не хватит, разве что ввести английскую вахтенную систему…

– Это как?

– Попеременно большая вахта и малая. Большая – восемь часов. Малая – четыре, как у нас и везде, кроме британского флота. Тогда справимся. Но будет тяжко.

– Ничего, люди немного отдохнули. Так и делайте. Погрузка полностью закончена? Вы говорили что-то о свежих фруктах. У нескольких матросов признаки цинги.

– Фруктов в избытке, пресной воды до Японии хватит, угольные ямы полны. Вот люди… может быть, подождем еще?

– И сколько же вы намерены ждать, пока им надоест этот тропический рай? Неделю? Месяц?

– Хотя бы до полудня…

– Так и быть, ждем еще час и ни минутой больше, – отрезал Лопухин. – Прикажите развести пары.

Солнце еще не показалось из-за гор, когда загремела якорная цепь, наматываемая на кабестан. Помогая машине, «Святая Екатерина» оделась парусами и, пользуясь последними дуновениями ночного бриза, направила свой бег к выходу из гавани. Вскоре океанская волна ударила в скулу. Баркентина качнулась, выпрямилась и под крики чаек полетела на запад, словно гончий пес, преследующий дичь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой долгая дорога заканчивается для великой княжны казенным домом на колесах

Литерный поезд приближался к Омску.

Литерный-бис отставал. Так бывало часто. «Знамо дело, нас вперед пущают, – сильно нажимая на „о“, высказал мнение толстый и бородатый купчина-подрядчик, прилипнув к стеклу в коридоре вагона. – Дорога новая, ишшо не опробованная… Не ровен час, сковырнемся с насыпи. Все верно, все правильно. Уж ежели кому страдать, так лучше уж нам, чем его императорскому высочеству…»

И хотя никто из пассажиров не возразил верноподданным словам купчины, на него посмотрели с неудовольствием.

– Н-да… – только и сказал кто-то из корреспондентской братии. – Едем и едем, а писать не о чем. Хоть бы покусился кто, да где теперь те бомбисты? Иных уж нет, а те далече… Даже у студентов теперь иное на уме. Скучно жить в спокойной стране, господа!