Русский Бог (СИ)

- Саша! – воскликнула девушка, подбегая к бюро и обнимая замученного, желавшего, несмотря на утро, по-прежнему очень сильно спать, Александра,- Какое чудесное утро сегодня! Снег. Мороза нет. Солнце над домами, - прижимаясь к груди, целуя с нежностью мужа, Натали выглядывала в окно.

- Натали, нежная волшебная Натали, - Александр Пушкин прижался жестком бакенбардой  к слабой тонкой кисти жены. В зеркале, на печной полке он увидел своё лицо, кудрявого, щетинистого маленького урода с красными от бессонных ночей глазами, сухими огромными вывернутыми губами, ввалившимися щеками, вдавленным носом, коротким лбом, в котором, казалось, и не было места великому уму, над ясными мудрыми глазами. К этому чудовищному  по непривлекательности лицу сатира прижалась божественная головка, достойная Греза, юной жрицы любви, Афродиты в отрочестве, нераскрывшейся Лаиды. Прекрасное округлое чуть вытянутое лицо греческих статуй с длинным стеблем шеи, алым бантом щек, несобранными с утра, разбросанным подобно червлёным золотым лепесткам волосами, тычинками карих доверчивых глаз.  Физическое уродство и физическая красота. Божественное совершенство лица и тела, стройность и гибкость талии, небесная привлекательность черт, дополняемая великолепными точёными ногами, просторным тазом, длинными гибкими руками, розовыми сосками девичьей груди под шифоном, круглыми плечами, с одной стороны, и несуразная, скорее смешная, чем отталкивающая внешность с короткими кривыми  раздутыми в суставах нижними конечностями, тяжёлым вислым тазом, короткой грудью, сколиозом, одним плечом выше другого, сутулостью от постоянного письма, головой без шеи, лежащей прямо на плечах, с другой.  Марсий вдыхает аромат розы. Страшилище и аленький цветочек.

- Чем ты занимался, несуразный, пока я спала? – спросила Натали, трогательно целуя мужа в небритую щеку. Она тоже засмотрелась в зеркало на печи, для неё не было скрыто несоответствие между ней и мужем.

- Стихи писал, родная моя, солнце души моей, - отвечал Александр Пушкин, нежно обхватывая жену за упругую талию.

- Стихи? Опять стихи? Изо дня в день по ночам стихи. Как это скучно!

- Послушай что я сочинил родная…

- Ах, не хочу, не хочу, не хочу! Давай почитаешь вечером при гостях?

- Я не хочу при гостях. Хочу тебе первой. Вот послушай « На холмах Грузии лежит ночная мгла…»

- Грузия? Вот ещё. Причём здесь Грузия, когда мы в Петербурге? Потом, не на холмах, а на холмах. Ты совершенно не знаешь русского языка! Мне говорили, ты прогуливал уроки в Лицее. Ведь так, лгунишка?

- Я ничего не прогуливал, напротив…Державин…

- Знаю, знаю… У меня по русскому всегда был высший бал. Я и в твоих предыдущих сочинениях находила много ошибок. Теперь когда мы поженились, я буду править твои стихи. Признайся, я сильнее тебя знаю русский язык?

- Ну, хорошо. « На холмах  Грузии лежит ночная мгла…» Нет, так теряется рифма.

- зато появляется правильность грамматики и смысл. Но оставим стихи, мой ласковый.  Как тебе нравится моя новая ночная? – Натали завертелась перед мужем и зеркалом на печи, показывая все достоинства ночной сорочки.

- Смотри, какой бант!

- Я уже видел вчера.

- Видел. Но не оценил. Оцени!

- прекрасно. Но послушай, « на холмах Грузии…

- Саша! Оставь меня со своей Грузией, что она тебе далась? Там  холодно, голодно, скалы без деревьев. Дикие пьяные люди. Что тебе в Грузии?

- Сегодня утром я почему то вспомнил своё путешествие по Кавказу. Высокие острые горы,  сильные благородные жители…

- Какой бред! Ты шутишь? Варварство на этом Кавказе. Вот в Петербурге – прогресс!

- А твоя ночнушка - высшее прогресса достижение.

- Почему бы и нет? нет, ты только оцени её. Такой ночнушки нет, я думаю, даже у многих фрейлин. Я купила её в самой дорогой лавке текстильной лавке на Невском проспекте -  в магазине Лагранжа.

- Он чей-то однофамилец.

- Неважно.

- Сорочка куплена за деньги, полученные от продажи стихов. Я – первый русский писатель, кто стал брать деньги за творчество.

- А что же они такие хитрые, хотят читать за бесплатно! Хорошо. Я прочитаю твои стихи, - Натали взяла листок со стихами и быстро пробежала их глазами. – « Тобой, одной тобой…» Стихи посвящены не мне. У тебя был какой-то роман на Кавказе? Ты написал стихи о жене губернатора Воронцова!

- Ты с ума сошла!

- Мне всё рассказали. Мерзкие стихи. Я порву их. Я порву их! Пока я сплю, ты развратничаешь.

-С кем?

- В голове своей. На бумаге. Вспоминаешь прежних своих…

- Оставь, не рви стихи.

- Порвала. Вот.

- Я всё равно запомнил каждое слово.

- Ты не любишь меня совсем.

- Люблю, страстно люблю, Натали.

- Ещё кого-нибудь любил как меня?

- Нет. Никогда. Ты – единственная.

- Единственная? Врёшь?

- Нет. Правда.

- Ещё какая я? Говори. Я ушки подставлю. Люблю слушать.

- Великолепная, божественная, неповторимая.

- Это ты уже вчера говорил. Придумай, что-нибудь новое. Ты же писатель! У тебя должен быть словарный запас ого-го!

- Нежнейшая, прелестнейшая.

- Фу, как банально! Выдохся  с утра на стихах. Ты очень холодный мужчина.  В стихах ты притворяешься. Но это для дураков.