Русский Бокондо

Беглый осмотр врача не выявил тех, кто смог бы продолжать боевые действия в рядах экспедиционных войск. Даже кочегары оказались поголовно пораженными отравленными стрелами. Начальство узнало, что только прижигая раны раскаленным железом, они смогли выполнять свои обязанности до конца боя. Следы от ожогов оказались у всех и в самых неожиданных местах.

Выразив положенные чувства к пострадавшим героям, врач и штабные уже готовились покинуть корабль, когда один из хаусанских стрелков в душевной простоте, кроме уже отмеченного в ведомости раздробленного пальца, предъявил еще одно недомогание. При проверке оно оказалось обыкновенным сифилисом. Это сообщение все встретили дружным хохотом и весьма непристойными шутками. Тут же последовал строгий приказ об отправке больного в диспансер, и бедняга с грустью выслушивал пожелания товарищей впредь быть умнее и отличать ранения, полученные в бою, от обычной «городской болезни» или «солдатской мозоли».

Вместе со всеми смеялся и Николай. После пережитого все эти маленькие хитрости шкипера и команды можно было считать вполне оправданными.

Штабная комиссия благополучно отбыла, и шкипер распустил людей.

— Вот вам всем моя добавка к наградным, но чтобы завтра к заходу солнца все были на месте! Баб с собой не приводить и на берегу драк с полицией не затевать!

О, дьявол, опять кто-то из штаба плывет. Ну, уж на этот раз я делиться не собираюсь. Они свою долю получили!

Действительно, к берегу приближалась шлюпка, с борта которой приветливо махал уже знакомый интендант.

— Приказано уточнить технические условия и сроки предстоящего ремонта! Принимайте гостей! Военные журналисты прибыли прямо из Лондона, чтобы встретиться с нашими славными создателями Британской империи!

Журналистов оказалось двое — толстый коротышка из «Таймс» и долговязый степенный парень по имени Том. Шкипер искренне обрадовался гостям, и по его знаку бой, вместе с подоспевшими торговцами, начал готовить угощение.

Вскоре последовал и его красочный рассказ о сражении с дикарями, и журналисты, боясь упустить хотя бы одно слово, поспешно строчили в своих толстых блокнотах. Но Николай отмалчивался, все эти боевые приключения и предстоящее застолье его мало интересовали. Пора было выбираться из здешних мест, тем более что нога после осмотра врача и перевязки болеть стала меньше.

Вид «Бегемота» привел толстяка в восторг, и он начал устанавливать фотокамеру, массивный ящик на треноге.

— Наши читатели должны собственными глазами увидеть, как героям в колониях приходится расплачиваться за внедрение цивилизации, — весело тараторил он. — Шкипера прошу встать за штурвал, а забинтованная нога будет отлично смотреться у разбитого орудия. Такой снимок, да еще с рассказом о сражении, опубликованном в «Таймс», перепечатают все газеты, издающиеся на английском языке, он войдет в историю мировой журналистики! Кстати, господин американец, как вас зовут?

— Зачем вам мое имя? — сухо ответил Николай. — Напишите о нашем славном шкипере, о раненых комендорах.

— Э, парень, нечего скромничать. Я же должен буду указать на фотографии твое имя.

— Не буду я фотографироваться!

— Слушай, американец, не валяй дурака! — вмешался шкипер. — Это же отличная реклама, о тебе прочтут дома. Твой босс узнает, что ты в боевой обстановке с блеском продемонстрировал последнее изобретение своего земляка Хайрема Максима. Или ты думаешь, дядя Сэм будет недоволен тем, что ты решил немного подработать у британской королевы?

Николай отрицательно замотал головой. Только на миг представил себе начальственные лица в Адмиралтействе, изучающие английскую газету с подобной фотографией, и немой вопрос: «Тебя зачем посылали?» Ведь после такой публикации никому ничего уже и не объяснишь.

Однако, чтобы не вызывать лишних расспросов и подозрений, отказ фотографироваться следовало правдоподобно обосновать.

— Дяде Сэму, положим, наплевать, где я делаю деньги, но вот если о моем ранении узнают в родном штате Коннектикут, то люди со мной перестанут здороваться!

— Это почему же?

— А кто меня подстрелил? Да какой-то паршивый негр! Вот если бы ирокез или еще какой-нибудь индеец, тогда другое дело. Но неф! И влепил не пулю из винтовки, а стрелу из лука! Это позор до конца жизни, никто дочь замуж не отдаст!

— Да, так может рассужать только настоящий американец, — заметил молчавший до сих пор Том.

— Может быть, ты и прав, но, живя в Африке, на такие мелочи не приходится обращать внимания, — усмехнулся шкипер. — Лучше поблагодари судьбу, что вообще жив остался.

— Давайте заканчивайте свои разговоры, а то рыба пережарится, — обратился к собравшимся интендант, все это время зорко наблюдавший за приготовлением угощения.

Журналисты поспешили закончить свои дела и увековечили шкипера во всех видах. А тем временем под навесом из пальмовых листьев на ветерке, у самой кромки океанского прибоя, расторопные лагосские торговцы уже соорудили импровизированные столы, которые ломились от обилия блюд и фруктов. Этот февральский день обещал быть жарким и, по примеру интенданта, все поснимали с себя лишнее.