Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

Китайские рабочие, приехавшие из сел, вкалывают по 12 часов в сутки, с одним перерывом на обед, с тремя перерывами на сортир, спят тут же, в бараке, и получают 500 дол. в месяц, но не думайте, что они их тратят. Они их сберегают. Через пять лет такого каторжного труда китаец получит 30 тыс. дол. — и он откроет на эти 30 тыс. дол. лавку, и с этого начнется его путь к богатству.

Образование

Сильней необходимости труда — только необходимость образования. Благодаря системе экзаменов и уникальной бюрократической традиции образование было фетишем для китайцев в течение последних двух тысяч лет. Как американец мог стать миллиардером, так китаец, получив образование, мог из крестьян стать первым министром. На обучение сына откладывает вся семья, годами — ведь это и ее шанс выбраться из нищеты.

Образование платное, даже в школе, и это правильно, ибо пример России доказывает, что то, что не имеет цены, не имеет и ценности. Образование как инвестиция в себя, как способ выбраться из нищеты (а не как способ откосить от армии, бездельничать и пр.) — в современном Китае социальный движитель номер один.

В американских университетах учатся 64 тыс. китайцев (против 1,5 тыс. русских), и большинство этих китайцев вернутся домой, часто — поработав в США и получив американский паспорт. В каждой крупной китайской госкорпорации обязательно найдется один-два руководителя с американским паспортом, безупречным английским и европейским именем перед китайской фамилией. При этом в Китае, в отличие от России, есть уже несколько десятков первоклассных вузов, диплом которых признается во всем мире.

Индонезия

Знакомый прилетел в Пекин из Индонезии.

— Странная страна, — говорит он про Индонезию. — Когда Сухарто был у власти, он приказал всем школьникам в стране покупать обувь в компании, которая принадлежала его внуку. Теперь Сухарто давно нет, и новый президент только что обязал чиновников покупать обувь у местного производителя, который, по слухам, принадлежит его зятю.

Замолкает и мечтательно произносит:

— Здесь бы за такое расстреляли.

Россия

Россию китайцы называют «медленно тонущий корабль».

Неоднородность

Говорить о «Китае вообще» не всегда правильно, как не всегда правильно говорить «вообще о Европе». Китайские провинции отличаются друг от друга не меньше, чем сицилийские крестьяне — от финских фермеров. Главное различие проходит между богатым побережьем, где давно начались экономические реформы, где уровень жизни не уступает Европе и где деревни давно уже не деревни, а процветающие части промышленного мегаполиса, — и внутренними районами, где силы партии царствуют безраздельно и где в селах страшно и скученно.

Для большинства стран третьего мира, как и для Англии XIX в., характерна беспорядочная урбанизация — когда сельское население бежит в город и селится там, без работы, в бараках и фавеллах. В Китае без разрешения и без квоты из села не уедешь, и именно поэтому Пекин не похож на ужасающий диккенсовский Лондон. Китайские рабочие все равно работают так же, как в Лондоне в работных домах — но на это право на каторжный труд надо еще получить бумажку.

Избыточного населения в центральных и западных провинциях насчитывается сейчас где-то 150 млн., и, по правде говоря, молодому человеку из села, если он не получил разрешение на выезд и если у него нет денег на университет, ничего не светит. Единственная его надежда — армия, куда очередь и конкурс. Это очень несправедливо, но, возможно, страшный закон человеческого развития заключается в том, что развитие происходит быстро именно тогда, когда в затылок тебе молчаливо дышат те, кто несправедливо — именно совершенно несправедливо — лишен права на образование и богатых родителей.

Домашние животные

В Пекине нет зелени, домашних животных и детей. Те, которые есть, избалованы и раскормлены. Старшее поколение пекинцев подтянуто и стройно, у девушек точеные фигурки и походка кинозвезд. Но дети, как и европейцы — сплошь и рядом толсты. Поколение «маленьких императоров», плод политики ограничения рождаемости, дети, которых балуют две бабушки, четыре прабабушки, четыре прадедушки и вся остальная семья.

Советское прошлое

Советское прошлое лежит на Пекине тяжелым клеймом.

Поймите правильно. Пекин — город богатый и обеспеченный. Это не Манила и не Бомбей, где ты выходишь из такого же, как в Лондоне, «Мариотта» и видишь третий мир с нищими, попрошайками и пр. Это тем более поразительно, что еще 30 лет назад Пекин состоял из площади Тяньанмэнь с портретом Мао, глухого компаунда, где жила компартия, и сахэюаней, где все стучали друг на друга и где на весь квартал убогих домов была одна уборная.