Русский бунт. Начало

Отличившихся – наградил рублем и красивой перевязью с серпом и молотом. Принимал победителей я уже в новой «шапке „Мономаха“» – зимняя корона в авторстве Авдея выглядела очень представительно. Золото, россыпи рубинов… Народ смотрел во все глаза. Я заметил, что люди опять начали падать мне в ноги, а казаки перестали «тыкать». Верхом на мощном Победителе, с большой свитой, я всем своим видом внушал величие и трепет.

За несколько дней до отъезда случилось важное событие. В Оренбург прибыли бежавшие из Казани польские конфедераты. Паны, после разгрома восстания под Варшавой, были направлены в ссылку в Сибирь. Успели доехать только до казанской губернии. Как только полыхнуло у нас, властям резко стало не до ляхов. И те под шумок сбежали. Сорок четыре хорошо обученных офицера – два капитана, двадцать три хорунжих и подхорунжих, один майор, восемнадцать поручиков и подпоручиков.

– Царю – царский подарок – верно пошутил Перфильев, разглядывая у меня в кабинете пана Чеснова. Капитана конфедераткой армии. Присутствовали также Чика-Зарубин и Овчинников.

– Так ты как говоришь, пан? В антилерийском деле, гришь, понимаешь? – Перфильев театрально поморщился.

Средних лет смуглый усатый человек, старательно выговаривая русские слова, сказал:

– Артиллерийское и инженерное дело, пан круль – поляк изобразил поклон – Я штудировал в войсковой школе в городе Турине, в Италии. Аттестацию имел, на латинском языке, за печатями, равно как и аттестацию о моем, пан, служении в войсках его королевского величества, наихристианнейшего короля Франции Людовика, Пятнадцатым именуемого.

– Та-ак. Значит, и на разных языках обучен? – заинтересовался я – По-немецкому маракуешь?

– Говорю… Но по-французски – лучше. Кроме того, морское дело изучал. Будучи в Америке два года сим делом займовался…

Ого! Поляк то Новый Свет повидал. Мы с полковниками переглянулись. Очень полезный человек.

– Морское дело нам, поди, пока без надобности. А вот насчет артиллеристского учения, да пехотного, это надо обмозговать… Говоришь, у вас не только гусары, но и мушкетеры в команде?

Чеснов кивнул, подал мне список с именами и званиями. Подготовился!

– А как ты в Казань попал?

– За участие в конфедерации. Был незаконным образом арестован и департован, несмотря на протестацию…

– Из конфедератов, значит…

– Конфедерат.

– А сколько человек понимают пушкарское дело? Семеро? – я посмотрел в список. Кузнецы успели сделать еще тринадцать единорогов на санях. Больше чем пехотных офицеров, мне нужны были командиры орудий. Нет, прав, Перфильев! Царский подарок.

– У них, у полячишек, гонору много – подначил Чика Чеснова – Набивал, скажем, полковнику трубку да девок приводил на ночь, ну и сам себя сейчас в капитаны производит…

Поляк, скрипнув зубами, налился кровью:

– Я от казанского коменданта аттестацию имею… В аттестации сказано: Чеснов Курч, былый капитан польских крулевских войск…

– Написать все можно, – протянул, потягиваясь Овчинников – Но, промежду прочим, чего вам от нашего величества понадобилось? По каким таким делам?

– Хотим быть полезным… вашему царскому величеству! – выдавил из себя, Курч.

– Пользы-то с вашего брата ляха, как с шелудивого козла, ни шерсти, ни молока – опять театрально вздохнул Перфильев – Как дело до боя дойдет, сбежите.

– Я клянусь пану пулковнику – вскинулся поляк – Мы готовы, Петру Федоровичу принесть присягу на год. И ежели ваше царское величество решит идти на Казань, – Чеснов поклонился в мою сторону – То могу оказать большую помощь. Взамен просим нас после победы отпустить по домам.

Ага, пусти козла в огород. Но сейчас поляки мне сильно полезны.

Посовещавшись, постановили. Восьмерых конфедератов, под начальством Чеснова, назначить в новую батарею. Двадцать офицеров – во второй заводской полк. Еще шестнадцати я велел построиться на площади и вызвать бердских крестьян. Несмотря на штурм солдатами Корфа, слобода уже через неделю отстроилась и в нее вновь потянулся ручеек, а потом и вовсе река повстанцев. Откуда только не приходили к нам – из Сибири, с Урала, с Нижней и Верхней Волги. Собрались еще тысячи три народу, из которых пригодных к службе было дай бог тысяча, полторы. Вот ее я и приказал, после присяги, заверстать в третий оренбургский пехотных полк. Который конечно, тут же обозвали ляшским. Ружей не хватало, амуницию и военную форму мы тоже под ноль вычерпали со складов, но деваться было некуда. Победа – куется в тылу.

* * *

Особый, тайный разговор у меня состоялся с Перфильевым и Овчинниковым.

– Господа казаки! – я опять выложил на стол карту, задумался.

– В Европе сейчас восемь главных игроков – я принялся перечислять – Швеция, Османская империя, Священная римская империя, Франция, Пруссия, Испания, Англия и в меньшей степени Польша. В каждой из этих стран я хочу иметь своих людишек. В столицах.

– Для тайных дел? – первым сообразил Перфильев.

– Именно.

– А как же итальянские княжества и Венеция?

– Венеция не в силе нынче. Как и княжества. Но вот при папском дворе також надо человечка иметь – я согласно кивнул, опять задумался, прикинул.