Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных

И я принял решение уйти из жизни, а именно отравиться. Зашел на кухню, запер за собой двери, открыл потайной ящи чек, где у меня лежали яды - порошок опия, цианистый калий, кантаридин. Улыбнувшись про себя, я выбрал кантаридин - любовный напиток. Раз решился на смерть от любви, пей любов ный напиток - и подыхай! Тем более этот кантаридин я с такой любовью приготовлял сам из шпанских мушек...

Налил полстакана воды, накапал туда десять капель настой ки. Вода стала мутной, как молоко. И я чуть не рассмеялся - вот педант - отмерил точно смертельную дозу, как будто больше - повредит! Какойто голос шепнул мне: "Лей все - быстрее от мучаешься!" Я опрокинул весь пузырек настойки в стакан и зал пом выпил его.

Затем отпер двери кухни, вышел на веранду и стал безуча стно смотреть во двор. В окне второго этажа я сразу заметил золотые волосы моей "несчастной любви" - Фаины, которая смотрела в окна квартиры моего соперника - Томаса.

Вдруг голова моя пошла кругом, резко заболел живот, и я упал на пол:

- Мама, - тихо прошептали губы, - я умираю!

На мое счастье мама услышала шум падающего тела и выш ла на веранду.

- Ну и умирай! - услышал я слова наклонившейся надомной мамы. - Опять, небось, фокусы твои! Фаину увидел в окне, или что еще?

Но тут страшная отрыжка выдавила у меня изо рта крова вую пену. Резь в животе была невыносимой. Мама испугалась, стала трясти меня за плечи, непрерывно спрашивая: "Что с то бой, что с тобой?"

- Мама, я принял яд! - пытаясь изобразить улыбку, прого

ворил я. Мама панически закричала, из комнаты выбежала бабушка.

- Зови Нателлу, срочно зови Нателлу! - закричала онамаме, и обе стали кричать в открытое окно: "Нателла, Нателла!"

Нателла - это мама Томаса, врач по образованию, правда, никогда еще по специальности не работавшая. Но она хоть что то могла посоветовать, к тому же у них был телефон. У нас сво его телефона не было, чтобы самим вызвать скорую помощь. Да приедет ли она - еще большой вопрос. Машина скорой помощи тогда была почти автобусом - огромная, неповорот ливая, с большим красным крестом. Приезд ее был настоящим событием.

Нателла оказалась дома. Эта молодая красивая женщина проявила большое участие и смекалку. Переговоры с Нателлой велись с третьего этажа на первый, к ним присоединились все высыпавшие на свои веранды соседи. Узнав, что я принял яд, Нателла сразу же закричала:

- Марго, узнай, что и сколько он принял!

- Тинктура кантаридис ординариум, грамм двадцать, - в полуобморочном состоянии проговорил я. Мне пришлось не сколько раз повторить это название, и наконец мама прокрича ла его Нателле. Та побежала звонить своему знакомому профес сорутерапевту.

Тем временем на крик и гомон соседей вышла из своей квар тиры управдом, или, как ее называла бабушка, "вахтер" - Тама ра Ивановна Цагарели, властная женщина под два метра ростом.

- Марго, - закричала она снизу маме, - к Лине приехаллюбовник на машине (во дворе стоял "Москвич401"), сейчас я его позову, а ты быстро выводи мальчика во двор!

Мама и бабушка подхватили меня под руки и стали спускать по лестнице под испуганными взглядами соседей. Я так хотел, чтобы на втором этаже нам встретилась Фаина, но она не выш ла на лестницу.

- Дело плохо, - мрачно сказала Нателла маме уже во дворе, - профессор спросил: "И он еще жив?" Я ведь назвала ему яд и его количество!

Растерянный любовник нашей соседки Лины уже стоял око ло машины, и Тамара Ивановна с деловым видом объясняла ему обстановку. Мама со мной села на заднее сиденье, Тамара Ива новна - рядом с водителем. Минут через десять мы были уже у ворот Больницы скорой помощи, находящейся поблизости от нашего дома.

Тамара Ивановна была рождена распорядителем - она шла впереди и перед ней раскрывались все двери. Позади ковылял я, поддерживаемый мамой. Не прошло и получаса с момента приема яда, как я был уже у врача.

Меня посадили на табурет, покрытый клеенкой, под ноги поставили таз. Врач, похожий на военного фельдшера, принес огромный чайник с теплой водой, налил в стакан и протянул мне: - Пей!

У меня все болело внутри, и я замотал головой. Врач показал на толстый шланг, висящий на стене, и сказал:

- Не будешь пить - сейчас засунем в горло шланг и будемналивать! Жить хочешь - выпьешь!

Я пересилил себя и стал давиться водой. Не успевал я про глотить один стакан, врач наливал второй. Рвота не заставила себя ждать, таз понемногу наполнялся.

Затем врач выпроводил в соседнюю комнату маму и Тамару Ивановну и снял со стены шланг. Оказывается, он предназна чался для той процедуры, которая в старые времена называлась "катаклизмой". Я уже перестал замечать боль, стыд и прочие мелочи; мне казалось, что через меня, как через засоренную трубу, пропустили целый водопад воды, и я не знал, остались ли еще при мне хоть какиенибудь внутренности.