Русский диверсант Илья Старинов

Особой заботы требовали противотанковые мины, установленные осенью. Внезапные сильные морозы могли вывести их из строя, так как влага, попадая во взрыватели, замерзала, сковывала сжатую пружину механизма. Приходилось проверять выборочно тысячи мин. Плохим помощником явился рано выпавший снег! С 20 ноября он валил и валил, сводя на нет результаты осеннего минирования. Скрытые под густым белым покровом, давно вмерзшие в грунт мины делались абсолютно безвредными для врага.

Выход был один — начать минирование подступов к столице заново, по свежему снегу, по ранее поставленным минам, «в два яруса». Минирование велось торопливо, в непосредственной близости от передовой, иногда на виду у фашистских танкистов и пехотинцев, под их огнем. Генерал Котляр, отправляя полковника Старинова на очередной опасный участок, требовал контролировать, как фиксируются мины «второго яруса».

Для доклада о ходе работ и решения возникающих вопросов Илье Григорьевичу приходилось часто ездить в Москву.

Ночевал он либо в общежитии, под боком у штаба инженерных войск, либо в забронированном номере гостиницы «Москва», главным достоинством которой являлась ванная комната. Однажды Старинов узнал, что в этой гостинице поселился Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Несмотря на усталость, Илья Григорьевич направился к нему.

Пономаренко был удивлен неожиданным визитом.

— Откуда вы? Из каких краев? Ну, рассказывайте, рассказывайте, что на фронте? Вы же всегда то на одном участке, то на другом! На месте вам не сидится.

Нарочитая шутливость Пантелеймона Кондратьевича не могла скрыть его озабоченности. Старинов понимал — Белоруссия оккупирована, и даже здесь, за толстыми кирпичными стенами гостиницы «Москва», был слышен гул артиллерии.

Старинов рассказал о недавнем посещении ОУЦ, о нуждах центра в связи с наступившей зимой, передал Пономаренко отчет о работе оперативно-учебного центра за четыре месяца.

После этого Илья Григорьевич спустился к себе, но сон не шел. Встреча с Пантелеймоном Кондратьевичем разбередила все его прежние думы о партизанах. Сейчас, когда враг захватил огромную территорию нашей страны, но победы не достиг, вынужден вести изнурительные бои, непомерно растянутые коммуникации фашистов поистине стали ахиллесовой пятой захватнических армий. Пора ударить по ним со всей силой! Но партизанские отряды в тылу врага действовали несогласованно, иные даже не имели связи с партийными и военными органами, снабжение партизан из советского тыла производилось эпизодически, им не хватало оружия, взрывчатки, минно-взрывной техники.

С утра Старинов поехал на левый фланг 16-й армии генерал-майора Рокоссовского, во второй половине дня под Серпухов. В мыслях только танки и мины. Мины и танки. Враг не должен прорываться через минные поля!

Илья Григорьевич даже не подозревал, как близок день серьезного разговора о партизанах.

* * *

Находясь под Серпуховом, Старинов получил телефонограмму генерала Котляра, требующего немедленно прибыть в штаб инженерных войск. Оставив все дела, он выехал в Москву.

— Вас ждет начальник! — разглядывая меня с откровенным любопытством, сказал дежурный по штабу.

Котляр принял сразу, прервав разговор с Галицким и другими офицерами. Он был краток:

— Вас вызывают в Кремль, к товарищу Сталину. На прием следует явиться в двадцать два часа ровно.

— Сейчас шестнадцать часов, — продолжал Котляр. — Поезжайте домой, отдохните, приведите в порядок обмундирование. Предварительно зайдите ко мне. Буду ждать в двадцать часов.

Ровно в двадцать часов, выбритый и отутюженный, Старинов вновь вошел в кабинет Котляра.

— Ну вот, совсем другой вид! — одобрительно произнес генерал. — Садитесь. Вызов, как я понимаю, связан с письмом Военного совета Юго-Западного фронта?

— Я тоже так думаю.

— Напомните, какие вопросы там поставлены?

— Обосновывается необходимость производства мощных противотанковых мин и мин замедленного действия, пишется о нацеливании партизан на разрушение вражеских коммуникаций.

— Продумали, что и как станете говорить?

— Мысли не новые, товарищ генерал!

— Тем лучше. Излагайте только суть и как можно короче.

— Я понимаю! Но есть ряд моментов, требующих пояснения. Возможно, товарищ Сталин не знает…

Котляр быстро перебил:

— Не заблуждайтесь, Илья Григорьевич! Товарищ Сталин все знает. Помните об этом. Помните, и ни в коем случае не горячитесь при разговоре. Пуще же всего остерегайтесь возражать! Могут быть обстоятельства, вам совершенно неизвестные, зато известные товарищу Сталину. Ясно?

— Последую вашим советам, товарищ генерал! — пообещал Илья Григорьевич.

В первую кремлевскую проходную Старинов вошел в 21 час 30 минут. У него проверили документы и наличие оружия. Оружия у него с собой не было.

Такая же точно проверка во второй проходной. В 21 час 50 минут он подошел к двери в приемную И. В. Сталина. Волнение было очень сильным.

В уютной, наполненной тишиной комнате уже сидели двое приглашенных, видно, раньше Ильи Григорьевича. Они были собранны, неулыбчивы, на коленях у каждого папка с бумагами.

Работники приемной предложили подождать.