Русский двор в Хорсенсе

Поход 1738 г. был особенно тяжелым и не принес ожидаемых результатов. Русская армия передвигалась по левому берегу Днестра. Татарская конница не ввязывалась в длительное сражение, которое планировал Миних, а наносила удары с флангов и с тыла, постоянно грозя отрезать обозы.

В бою близ реки Билочь 23 июля полки Антона Ульриха прикрывали правый фланг русской артиллерии, не успевавшей занять боевую позицию. Именно сюда был направлен главный удар турецкой конницы. Отряд принца отразил ее атаку, затем в дело вступили пушки и враг был, по словам Миниха, «яко мякина от ветра развеян». Спустя несколько дней полки принца прикрывали арьергард армии во время ее переправы через Билочь. Из эпизодов, о которых докладывал Миних, видна личная храбрость Антона Ульриха.

В одном из писем принц описывает одну из контратак русской армии. Письмо заканчивается его постскриптумом с очень интимными нотами: «Противник нами разбит, но чувствую более досаду и усталость, чем радость, и это было бы мне совсем невыносимо, ежели бы я не думал о том и не утешался тем, что все бури выстоял и выстою ради благосклонности совершенной и добродетельной принцессы».

Однако никакой благосклонности принцессы – добродетельной или уже нет после ее скандального увлечения саксонским посланником графом Морицем Линаром – даже на восьмом году пребывания Антона Ульриха в России не наблюдалось.

В феврале же 1739 г. наконец выяснилось, что все это время являлось препятствием. Это была позиция Бирона. Проявляя на словах благосклонность к принцу, с удовольствием принимая его подарки – дорогих породистых лошадей, похлопывая его по плечу, обнадеживая его через Остермана и других своих доверенных лиц, Бирон на самом деле все эти годы вынашивал свой личный план: женить своего сына Петра на Анне Леопольдовне.

Сознавая пикантность ситуации и возможность недовольства Антона Ульриха, он предлагал "подсластить" эту пилюлю, выдав замуж свою дочь Гедвигу Елизавету за кого-нибудь из его младших братьев. Он был даже готов дать за ней более чем солидное придание, чтобы "пилюля" показалась совсем "сладкой".

Перебирая эти варианты, граф Бирон для прикрытия время от времени сообщал Остерману или Кейзерлингу, что не прекращает заботиться об интересах Антона Ульриха. Императрица, за которой оставалось последнее слово, хранила молчание.

С учетом огромного веса Бирона и его полного влияния на императрицу положение Антона Ульриха было, по сути, безнадежным.

Его ситуация была обречена оставаться таковой и дальше, если бы только на выручку ему не пришла Вена. Австрийский император был одновременно и главой Священной Римской империи германской нации, то есть и владыкой всей тогдашней Германии – кроме Пруссии. В интересах установления более тесного военного союза с Россией, направленного против турок, он был рад династически привязать Россию к себе. Сделать это через сына одного из своих вассалов – брауншвейгского герцога – представлялось ему наиболее оптимальным.

И венский двор решает активно действовать в пользу Антона Ульриха. С этой целью он специально направил в Петербург на смену послу графу Остейну гораздо более энергичного и ловкого маркиза Антонио Оттоне де Ботта д'Адорно, который должен был ускорить дело, по возможности оказав давление на русское правительство. При этом де Ботта д'Адорно было дано золото, очень много золота/

И действительно, в Петербурге де Ботта д'Адорно сразу же развернулся. С учетом его финансовых возможностей, самым главным для него теперь было найти реальные "выходы" через своих людей – и на императрицу, и на Бирона – и получить шанс через них реально влиять на ситуацию.

Долго искать ему не пришлось. Как ни странно, помог ему в этом сам Бирон – вернее, его наивность. Дело в том, что могущественный обер-камергер российского двора, чуждаясь и чураясь русской знати, по-настоящему доверял только немцам. И одним из его верных друзей стал брауншвейг-вольфенбюттельский посланник в России граф Гебгард Иоганн фон Кейзерлинг. Страдая своеобразной манией велчия, Бирон высокомерно – и наивно – полагал, что Кейзерлинг дорожит его личной дружбой гораздо больше, нежели верностью своему брауншвейгскому герцогу. И действительно, на протяжении многих лет это было именно так – Кейзерлинг все это время скорее на деле тормозил, чем "пробивал" брак Антона Ульриха с принцессой Анной, помогая тем самым Бирону протолкнуть в качестве кандидата в мужья своего сына Петра.

Но теперь в дело активно вмешалось австрийское золото. Много золота!

Прежде всего, де Ботта д'Адорно "перевербовал" Кейзерлинга. При этом он действовал исключительно осторожно, чтобы Бирон ничего не заметил и не почувствовал. И когда австриец решил, что все нити у него в руках, он при помощи Кейзерлинга разыграл не какую-то примитивную интригу, а сложную, многоходовую, психологическую комбинацию – комбинацию, построенную на точном знании всех человеческих качеств Бирона, императрицы Анны Иоанновны и капризной Анны Леопольдовны, и на точнейшем психологическом расчете.