Русский Египет

Из статьи В. В. Скурлова я узнал, что мать Бориса Оскаровича была православной и что сам он был крещен в православной церкви Владимирской Божьей Матери в Петербурге. Но знал я и другое: что у каждой христианской конфессии в Каире свое кладбище и что православное кладбище всего одно — на территории бывшего монастыря Святого Георгия в Старом Каире. На этом кладбище хоронили и русских эмигрантов, поэтому я бывал на нем десятки раз, обошел все кладбище вдоль и поперек, знаю буквально все могилы наших соотечественников. Но могилы Фредмана-Клюзеля я там не видел.

Что ж, «давайте мыслить логично», как говорил один из героев фильма «Ирония судьбы». Клюзель был человеком одиноким. Люди, которые его хоронили, могли не знать, что он православный. Зато они хорошо знали о его шведских и французских корнях. Отец Бориса Оскаровича был лютеранин. Значит, скульптор мог быть похоронен на лютеранском кладбище.

По возвращении в Каир из Москвы я узнал от коллеги, журналиста из Германии, где находится немецкое кладбище, — не доезжая Старого Каира. Сторож-гафир дал мне папку с листами, на которых со знаменитой немецкой точностью были напечатаны имена и даты смерти всех, кто похоронен на кладбище. Фредмана-Клюзеля среди них не было. Я спросил сторожа, нет ли рядом других христианских кладбищ. Оказалось, что их целых три — английское, американское и швейцарское. На английском, наполовину военном, наполовину гражданском, куда более обширном, чем немецкое, тоже была даже не папка с листами, а целая книга с именами похороненных и номерами могил. Нет, Борис Оскарович покоится где-то в другом месте. Не оказалось его могилы ни на американском, ни на швейцарском кладбищах небольших, где я просто обошел могилу за могилой.

От коллеги-грека я узнал, что где-то на подступах к Старому Каиру должно быть еще небольшое кладбище так называемых «свободных мыслителей». Там хоронят атеистов и тех, кто не принадлежал ни к одной из церквей.

Кладбище это оказалось в том же самом квартале, что и остальные европейские кладбища. Вообще-то оно египетское, коптское, но в дальнем его углу есть небольшой обветшалый пантеон, называемый «Европейское гражданское кладбище». В его многоэтажные ниши замурованы гробы с телами примерно сотни европейцев разных национальностей. Но праха Фредмана-Клюзеля и там не оказалось.

А может, он все-таки похоронен на греческом кладбище? И могилу его я просто пропустил? Или, может, с ней случилось то же, что с могилой последнего посланника Российской империи в Египте Алексея Александровича Смирнова? Мы в свое время долго искали ее вместе с профессором МГУ Геннадием Васильевичем Горячкиным, но так и не нашли. В ноябре 1999 года Горячкин опять приехал в Каир и снова попросил меня съездить с ним на кладбище. Мы подошли к русской часовне над склепом, постояли в молчании. На обратном пути Горячкин обратил внимание на то, что на одной из могил каменный крест лежит как-то неровно и вообще расколот. Он отодвинул часть креста, и мы увидели надпись: «Алексей Смирнов». Да и могилу последнего председателя русской общины в Каире Олега Васильевича Волкова я нашел только через несколько лет после того, как впервые услышал о нем.

От гражданского кладбища до православного — рукой подать. Не теряя времени, я отправился туда. Долго бродил среди могил, пока не столкнулся с гафиром по имени Хусейн. Объяснил ему, чью могилу искал.

— Русские могилы — только те, что вы уже знаете, — сказал Хусейн. — Других нет.

Но, может, он похоронен в склепе? На всякий случай я попросил Хусейна отпереть часовню, где к внутренним стенам прикреплены мраморные доски с именами похороненных. Как я и предполагал, имени Фредмана-Клюзеля среди этих имен не было.

— Между прочим, — сказал Хусейн, когда я выходил из часовни, — в склепе похоронено значительно больше людей, чем указано на мемориальных досках. Я это точно помню. А вообще там 36 ниш для гробов. Через три года после похорон останки из ниш мы обычно перекладывали в небольшой металлический ящик и ставили его на пол, освобождая ниши для других покойников. Но склеп уже несколько лет как залит водой.

— А книги регистрационные есть?

— Должны быть, но они у священника, в монастыре.

^{Автор у только что обнаруженной могилы АЛ. Смирнова. Фото Г. В. Горячкина, 1999 г.}

Монастырь опустел в конце 50-х годов, когда подавляющее большинство греков уехали. Между двумя мировыми войнами численность греческой общины достигала ста тысяч. Но после революции 1952 года был принят закон, по которому в любой, даже частной, компании на одного иностранца должны приходиться десять египетских сотрудников. А у греков-предпринимателей все работающие тоже обычно были греки. Пришлось им собирать вещи и уезжать из Египта. В Каире число греков ныне едва превышает тысячу человек, еще несколько сотен живут в Александрии и Порт-Саиде.