Русский Египет

Шли дни, а за ними недели. Я периодически звонил помощнику доктора Бутроса Гали, но неизменно получал один и тот же ответ: пока ничего нового для вас нет. Заместитель главы правительства Египта, как обычно, много разъезжал по белу свету. А в те дни поздней осени 1991 года у него прибавилась еще одна забота: Египет выдвинул кандидатуру доктора Бутроса Гали на пост Генерального секретаря ООН.

Честно говоря, немногие тогда верили в то, что 69-летний египтянин может быть избран на этот почетнейший пост. Но скептики оказались посрамлены: доктор Бутрос Гали победил на выборах.

Я сначала было обрадовался этой вести. Ведь этот человек был для меня почти что «своим». А потом приуныл. Отъезд доктора Бутроса Гали в Нью-Йорк оставлял весьма мало шансов на то, что я когда-нибудь увижу панно Билибина.

В начале декабря к нам в гости пришли супруги Дебоно. Я рассказал им о картонной коробке с письмами Билибина и о том, что он сделал большое панно для семьи Бутрос Гали. Посетовал, что с отъездом доктора Бутроса Гали к новому месту работы мне, вероятно, так и не удастся добраться до этого панно.

^{И. Я. Билибин. Панно «Восточный танец». 1924 г. Автограф И. Я. Билибина на панно «Восточный танец»}

— Я вам помогу, — решительно заявила мадам Дебоно. — Я неплохо знаю семью Бутрос Гали.

Слово свое она сдержала. Выяснила, где точно находится панно, договорилась с его владельцами, снабдила меня номером телефона. Вот уж действительно — не имей сто рублей!

Встреча эта, однако, состоялась только в новом году. Владелец панно, Мерит Бутрос Гали, двоюродный брат Генерального секретаря ООН, был серьезно болен. Собственно, с ним мне увидеться так и не довелось. Принимала меня его жена — в их восьмиэтажном доме на набережной Нила. Семья Бутрос Гали занимает там верхний этаж, предыдущий же используется как своего рода музейный запасник. Туда-то двое слуг и спустили тяжеленное панно в золоченой раме, чтобы визитом моим не потревожить больного хозяина.

В каталоге произведений И. Я. Билибина эта почти квадратная картина высотой в человеческий рост называется «Восточный танец». На переднем плане — гибкая танцовщица, справа от нее — девушки-музыканты, слева — зрители: принц и его друзья, а на втором плане — роскошные сад и дворец. По всему полотну яркие, типично билибинские краски. Внизу — автограф по-французски, инициалы по-русски и дата — «1924».

В просторной комнате, где я познакомился с известной на родине художника только по названию прекрасной картиной, было немало и других произведений искусства. Бросалось в глаза, что часть из них — явно армянского происхождения.

— Дело в том, — ответила на мой вопрос мадам Мерит Бутрос Гали, — что мама моего мужа, мадам Нагиб-паша Бутрос Гали, была армянкой из Стамбула. Она прожила долгую жизнь и умерла сравнительно недавно — в 1984 году.

Хозяйка подвела меня к столику с фотографией немолодой интересной женщины. «Это моя свекровь», — сказала она. Так вот как выглядела заказчица Билибина!

Домой я возвращался в приподнятом настроении: полгода ожиданий и надежд завершились пусть маленьким, но открытием. И вновь вспомнил о мемуарах Чириковой.

Вдруг и в них есть что-то, что поможет найти новые работы Билибина? Ведь он жил в Египте целых пять лет! Правда, какая-то часть созданного им здесь была продана за границу с выставки Ивана Яковлевича, проходившей в Александрии в конце 1924-го — начале 1925 года, что-то он наверняка увез с собой в Париж. Но, конечно, три иконы и одно панно — далеко не все работы кисти Билибина, все еще находящиеся в Египте.

Однако познакомиться с мемуарами Людмилы Евгеньевны оказалось не так-то просто. Мой лондонский коллега Александр Лютый действительно связался с издательством «Максвелл» и договорился получить там экземпляр журнала «Наше наследие», как только пойдет его тираж. Но тут случилось непредвиденное. 5 ноября 1991 года при загадочных обстоятельствах скоропостижно скончался владелец издательства, один из столпов мирового издательского дела Роберт Максвелл. А вскоре выяснилось, что его международная многомиллиардная империя находится на грани краха: долги покойного оказались равными стоимости его имущества. Издательство «Максвелл» в Лондоне, как и другие принадлежавшие магнату компании, опечатали в ожидании результатов расследования. Я регулярно звонил Александру в Лондон, но он отвечал одно и то же: телефоны издательства молчат, судьба журнала неизвестна.

Тогда я позвонил в Москву, в редакцию «Нашего наследия». Мне сообщили, что тираж шестого номера журнала успели отпечатать и сейчас он находится где-то на пути в Россию. В Лондоне же несколько экземпляров журнала обычно поступают в один из магазинов.