Русский экзорцист

На пониженной передаче Брусницкому удалось выбраться на твердую почву. Поехали вдоль дороги, по заросшему сорняками полю. Дорога шла вдоль леса, ныряя в овраги, взбираясь на невысокие холмы. На обочинах гнили старые покрышки, ржавели какие-то сеялки или молотилки. Попался перевернутый комбайн без стекол и колес.

Гусь в присутствии своей обидчицы молчал. Роксана с интересом разглядывала Ивана.

— Тебя ведь Ваней зовут?

— Да, — настороженно ответил тот.

— Красивое имя. И сам ты такой милый. Наверно еще и не брился ни разу, — она провела по щеке Ивана ладонью, — а кожа какая нежная…

— Не надо, пожалуйста, — Иван отодвинулся в самый угол салона.

— Да чего ты боишься? Не укушу же я тебя.

— Согрешить и в мыслях можно, — пробурчал Гусь.

— А ты знай на дорогу смотри, — осадила его Роксана. — Ваня, так ты будешь дьявола изгонять? Или как в церкви говорят: диавола! Да? Как интересно! А не боишься?

Иван неожиданно посмотрел ей прямо в глаза.

— Боюсь. Да, я боюсь, но не отступлю.

— Какой ты…, ну, просто Сергий Радонежский, — Роксана вздохнула и отвернулась, — тоже, наверное, в святые метишь.

На очередном взгорке Брусницкий остановил машину. Высунувшись из окна, он оглянулся на второй джип.

— Эта деревня? — крикнул он, показывая вперед.

— Да, эта, — Роксана, высунувшись из окна, энергично закивала головой, — в самый конец деревни езжайте.

Деревня явно умерла, как и много других деревень центральной полосы России, несколько лет назад. Покосившиеся избы, поваленные заборы, заросшие сорняками сады с одичавшими яблонями. Несколько домов сгорели, и на пепелищах буйно росли большие желтые цветы. Раньше их называли золотыми шарами. За околицей, у последнего в деревне дома, на берегу полузаросшего тиной пруда дорога кончалась. Дом осел на одну сторону, ограда повалилась. Только ворота стояли крепко, нелепо запертые на висячий замок. К пруду вплотную подступал старый ельник. Такой густой, что казалось, ели стоят, как солдаты в строю. Волохов вышел из машины. Заходящее солнце подкрасило кармином высокие облака. Небо на востоке налилось синью, как море перед штормом. Звенели комары, лягушки в пруду уже начали вечерний концерт. Подкатил второй джип. Из него выбралась Роксана. Пройдя несколько шагов по траве, она потянулась, качнулась в одну, в другую сторону. Разминая поясницу, сделала несколько пружинистых наклонов.

Выбравшийся из машины Гусь звонко причмокнул губами, откровенно разглядывая ее обтянутые черной кожей бедра.

— Слюной не захлебнись, — негромко сказала Роксана.

— Щас я кончу, — пообещал Гусь.

— Это на здоровье. Ваня, ты не слушай нас, дураков.

Иван смущенно улыбнулся.

— Я не слушаю.

Гусь обнял его за худенькие плечи.

— Вот, брат мой во Христе, вот откуда погибель наша идет! А я скажу …

— Кончай базарить, — прервал его подошедший Брусницкий. — Куда теперь?

Роксана показала рукой влево, туда, где вдоль берега пруда уходила в ельник еле заметная тропинка.

— Там еще один дом. Сруб старый. Вроде как баня, но Ольга его под жилье приспособила. Хороший крепкий сруб с погребом.

Подошли близнецы, и теперь все стояли одной группой, разглядывая темную стену ельника.

— Далеко, — спросил Волохов.

— Метров пятьдесят через лес.

Волохов взглянул на Брусницкого. Тот кивнул: командуй.

— Я иду первым, — сказал Волохов, — за мной Саня и Миша, следом — вы, — он кивнул Брусницкому и Гусю. — Иван, ты с Роксаной остаешься здесь, — он поднял руку, останавливая возражения, — будь наготове, я позову тебя. Обещаю. Все, пошли, а то совсем стемнеет.

Саня и Миша сняли с предохранителей свои укороченные автоматы. Гусь забросил свой «Калашников» на плечо и рассовал гранаты по карманам. Брусницкий вытащил из объемистого бардачка джипа тупорылый «Ингрем» и сунул за пояс «ТТ». Волохов, усмехаясь, глядел на эти приготовления.

— А мне? — недоуменно спросила Роксана.

— Дайте ей ствол, — скомандовал Брусницкий.

Гусь передал ей маленький кургузый револьвер.

— Пользоваться умеешь? Это тебе не хлыстом махать.

Не отвечая, Роксана откинула барабан, проверяя патроны, и со щелчком вернула его на место.

— Не тревожься, радость моя.

Волохов быстро пошел по тропинке. Близнецы, разделившись, скользили чуть сзади и сбоку.

Тропинка свернула в глубь леса, попетляв, стала едва различимой, и вдруг деревья кончились, словно их остановила невидимая стена. На поляне примыкавшего вплотную к озеру леса стоял старый сруб из толстых бревен, потемневших от времени и непогоды. В стыках торчали пакля и мох. Крыша, тоже позеленевшая от времени, накрывала его, как шляпка гриба. В маленьких, прорубленных в стенах окнах было темно.

Волохов, не останавливаясь, направился прямо к дому.

— Саша, Миша, к окнам. Гусь — дверь на прицел, — услышал он сзади команду Брусницкого.

Саша подбежал сбоку к окну и осторожно заглянул.

— Плохо видно, — шепнул он, — вроде, никого.

На двери висел устрашающих размеров замок. Волохов подергал его. Петли держались крепко.

— Погоди-ка, — оттеснил его Миша.

Отойдя на шаг, он прицелился в дверь рядом с замком.

— Не надо шуметь, — сказал Волохов, положив руку на ствол «Калашникова».