Русский флаг

Бордман из Бостона должен Чэззу триста долларов. Прошлым летом Чэзз срочно отправил в Штаты партию мехов, закупленных Бордманом. Он выложил капитану судна свои денежки за провоз мехов. Было бы обидно уехать, не получив с гижигинского купца кровные доллары. К тому же Чэзз еще не решил твердо, уедет ли он. Нужно поглядеть, как дела у Росселя и К°, разнюхать настроение Бордмана. Чэззу есть что порассказать, но и их послушать полезно, - грамотей из Бостона за сто миль чует опасность, всегда все знает и умеет вовремя поставить точку. С такой головой можно заседать в конгрессе, а не торговаться до хрипоты с тунгусами и коряками. Намекают на дурную репутацию Бордмана... Ну, это, положим, вздор... Плохая репутация никогда не мешала деловому человеку. Разве в конгрессе заседают святые? Ничуть не бывало! Дело есть дело. А Бордман из Бостона - деловой человек.

Подъезжая к Гижиге, Чэзз вдруг с испугом подумал, что не найдет здесь ни приказчика фирмы Россель и К°, ни проныры Бордмана. В самом деле, а вдруг они уехали еще осенью, предоставив Чэзза мстительности Завойко? К чувству страха примешался голос корысти и трезвого расчета. Жаль долларов, увезенных Бордманом, но останься Чэзз здесь без всяких конкурентов один-два года - он бы удвоил свое состояние.

Бордмана он застал дома, в постели. Купец только что возвратился из Охотска и простудился в дороге. Он был, как всегда, вежлив, суховат и странно напряжен. Его лицо напоминало правильный треугольник, перевернутый основанием вверх. Плоская голова, покрытая черным жестким ежиком, и лицо, срезанное от висков к острому, мышиному подбородку, - лицо словно без скул, а нижняя челюсть как игрушечная. Острый, с горбинкой нос, маленький рот, изо рта торчит трубка. Темные бархатные глаза дополняли этот странный портрет. Особенно обманчивы глаза, - они умели казаться и добрыми, и грустными, и сочувственными, и даже любящими в ту самую минуту, когда их хозяин спокойно обдумывал, как удобнее спустить с вас шкуру.

Обменявшись с Бордманом ничего не значащими любезностями и получив с него триста долларов в обмен на расписку капитана, Чэзз издалека повел интересующий его разговор.

- Не могу ли я получить от вас рекомендательные письма в Бостон, мистер Бордман? - спросил он.

Бордман ласково посмотрел на него, но ничего не ответил.

- Собираюсь прикрыть лавочку, - вздохнул Чэзз, состроив жалкую гримасу на рыхлом, ноздреватом, как тающий снег, лице.

- И выбрали Бостон?

- Да, мистер Бордман. Почему бы и не Бостон?! - сокрушенно сказал Чэзз. - Пора подумать о себе. Вы ухитряетесь создать себе какой-то уют в таком гиблом месте, как Гижига. А я, знаете, живу как собака...

Бордман постучал трубкой о спинку кровати, высыпал пепел на пол и стал не спеша набивать трубку.

- Грех сетовать на судьбу, мистер Чэзз! - сказал он, воодушевляясь. Мы пионеры великой цивилизации, и люди когда-нибудь воздвигнут нам памятник.

- Сомневаюсь, - пробурчал Чэзз. - А хотя бы и так! Мне наплевать. Меня на эти штучки не подденешь. Дайте мне письмо - и я уеду, ни разу не оглянувшись!

Маленькое лицо Бордмана исчезло в облаке табачного дыма. Из-за этой завесы раздался спокойный голос:

- Мистер Чэзз, я никогда не бывал в Бостоне.

Чэзз подождал, пока рассеется дым.

- Позвольте-е-е... - недоуменно протянул он. - Не пойму... Где, вы говорите, не бывали?

- В Бостоне, - повторил Бордман. В эту минуту его глаза излучали мягкую грусть. Они скорбели о том, что им не пришлось увидеть такой прекрасный город, как Бостон. - Официально я именуюсь Бордманом из Бостона. Хорошо звучит и очень удобно. Уверен, что из Бостона обо мне не сообщат ничего плохого. Вы твердо решили ехать? Продаете магазин, дом? Бордман впился глазами в Чэзза.

- Черт возьми, - развел руками Чэзз, - в последнее время не узнаю себя. Ехал к вам, проклинал свою судьбу, русских... Даже боялся, что не застану ни вас, ни приказчиков Росселя...

- Они действительно уехали, - сказал Бордман, снова утопая в душистом дыму.

Чэззу захотелось протянуть руки к тонкой шее Бордмана и душить его до тех пор, пока тот не выложит все, что у него на уме.

Вместо этого Чэзз жалобно спросил:

- Куда?

- К чукчам. Повезли всякий хлам, залежавшийся на складе. Надеются на богатый улов.

- Удачливые люди, - завистливо сказал Чэзз, - умеют из грязи делать Деньги!

Бордман промолчал.

- Все прибирают к рукам, - канючил Чэзз. - Вам - раздолье. Исправник - пьяница, трус... Народ на сотни миль голодный!

- Мы считаем, мистер Чэзз, что самое теплое местечко досталось вам. Бордман рассмеялся. - Как говорят русские: купец первой гильдии.

Чэзз гневно зафыркал:

- Готов поменяться с вами, с Росселем, с купцом, потерпевшим крушение и выброшенным на остров к дикарям! Завойко!.. - простонал он.

- Что ж, по рукам, мистер Чэзз? Вы всегда держали свое слово. Бордман протянул дрожащую руку; острые, нечищенные ногти неправдоподобно удлиняли пальцы. - Я сумел бы поладить с Завойко, - продолжал Бордман, так как Чэзз молчал.