Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Книга первая

Имя графа Андрея Кирилловича Разумовского (1752–1836) обессмертил великий Людвиг Ван Бетховен, посвятив ему три квартета. Надо сказать, что и сам граф был тонким меломаном, играл на скрипке, устраивал музыкальные вечера, покровительствовал даровитым композиторам, в их числе Вольфгангу Амадею Моцарту, Францу Йозефу Гайдну и Бетховену. Снискала славу и собранная им картинная галерея, где произведения современных художников соседствовали с шедеврами мастеров Средних веков и Возрождения.

Но меценатом Разумовский стал под старость; в молодости же он был одержим погоней за новомодными щегольскими нарядами. Достаточно сказать, что в его гардеробе одних только жилетов насчитывалось несколько сотен. До нас дошел фрагмент его разговора с отцом, Кириллом Григорьевичем Разумовским (1728–1803), в прошлом малоросским пастухом, а затем волею судеб вознесенным на высшую ступень государственной власти – фельдмаршала и гетмана Украины. Тот в сердцах корил сына за расточительность и в назидание ссылался на собственную молодость, отличавшуюся скромностью запросов. “Ты же был сыном убогого крестьянина, а я – самого гетмана. Стоит ли удивляться!” – парировал Андрей.

Как подобает отпрыску именитого вельможи, он получил блестящее по тем временам образование: сначала под руководством знаменитого академика-историка Августа Людвига Шлецера, а затем – в Европе, в престижном Страсбургском университете. В 1773 году он был принят на службу к великому князю Павлу Петровичу камер-юнкером. “Красивый, статный, вкрадчивый и самоуверенный, – говорит о нем историк, – Разумовский сумел вскружить головы всем петербургским красавицам; любезностью и щегольством он превосходил всех сверстников”. Его обаянию поддался и великий князь, с которым Разумовского еще сызмальства связывала нежная дружба.

Андрей был старше Павла, а следовательно, опытнее, и потому сделался неизменным советчиком цесаревича, в особенности в делах сердечных. А амурам или, как говорили тогда, “маханию” Павел был привержен еще с отрочества. “Он не будет со временем ленивым или непослушным в странах цитерских [любовных – Л.Б.],” – прозорливо говорили о нем царедворцы. И действительно, взбалмошный и влюбчивый, он неровно дышит то к одной придворной даме, то к другой, а одной прелестнице посвящает даже самодельные вирши:

Я смысл и остроту всему предпочитаю,
На свете прелестей нет больше для меня.
Тебя, любезная, за то и обожаю,
Что блещешь, остроту с красой соединяя.

Во французском энциклопедическом словаре царственный отрок упорно ищет слово “любовь” и охотно принимает приглашение фаворита императрицы Григория Орлова нанести визит молоденьким фрейлинам. После приятного времяпрепровождения с ними Павел, как говорит современник, “вошел в нежные мысли и в томном услаждении на канапе повалился”. Известно, что в ранней юности цесаревич, по желанию матери, выдержал испытание на половую зрелость и способность к деторождению – плодом его связи с хорошенькой вдовой княгиней Софьей Чарторыйской стал родившийся в 1772 году сын-байстрюк, названный Семеном Великим.

Мемуарист приводит подлинную реплику юного Павла о своем будущем браке: “Как я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рог мне иметь крайне не хочется. Да то беда, что я очень резв, намедни слышал я, что таких рог не видит и не чувствует тот, кто их носит”. Великий князь не подозревал, что этим его словам суждено будет стать пророческими.