Русский генофонд на Русской равнине

Таким образом, Р. Левонтиным [Levontin, 1972] получено соотношение, примерно соответствующее равенству F1 и F2. Такое соотношение (F1=F2), как мы видели выше, означает, что расовая классификация хорошо отражает историю генофонда человечества, его подразделение на генетически своеобразные группы. Иными словами, Р. Левонтиным [Levontin, 1972] показано, что большие расы имеют глубокий генетический фундамент. Напомним, что если бы расы были «безразличны» к генофонду (если бы расы и генофонд отражали совершенно разные, независимые явления), то различия между расами должны были бы быть равны нулю (F2=0), а не вбирать в себя половину всех накопленных за время эволюции Homo Sapiens различий между популяциями[18].

Это исследование (как и ряд аналогичных) основано на анализе классических генных маркёров. Позднее молекулярногенетические (ДНК) маркёры лишь подтвердили выявленную ранее картину. Например, при обобщающем анализе по 109 ДНК маркёрам 16 популяций мира, представляющих большие расы [Barbujani et al., 1997] получены следующие оценки: F0=15.6; F 1=4.7; F2=10.8. Это означает, что при той же, что и по классическим маркёрам, оценке общих различий между популяциями мира (F0=15), различия между расами не только отличны от нуля (F2=11), но и в два раза превышают различия популяций внутри рас (F1=5).

Иными словами, по данным молекулярной генетики генетический фундамент рас оказался даже в два раза более обширным и глубоким, чем предполагалось по данным классической генетики. Таким образом, можно констатировать, что изучение и классических, и ДНК маркёров в населении мира подтвердило основательность генетического фундамента рас.

СРАВНЕНИЕ КЛАССИФИКАЦИЙ

Однако «валовые» оценки — народы мира, большие расы, человечество — слишком общие, а инструмент анализа может оказаться слишком грубым и идеологически направленным. Намного важнее рассматривать конкретные регионы и решать уже не идеологические, а корректно поставленные научные вопросы. Например, отражает ли данная антропологическая классификация[19] в данном регионе историю формирования регионального генофонда? И здесь мы уже имеем возможность корректно сравнивать разные классификации — антропологические, лингвистические, этнографические, конфессиональные — по степени их соответствия подразделённости генофонда. При этом мы предполагаем: что генофонд — хранит историческую информацию; что его подразделённость — отражает узловые моменты древней истории населения; что классификации — каждая в своей мере — реконструируют тот же путь, реальное родословное древо популяций. Поэтому мы можем использовать генетику как универсальную количественную меру сравнения классификаций. Мы можем сравнить разные классификации (не только расовые, но и лингвистические или этнографические) по их генетическому фундаменту.

Что же оказывается? Что в одних регионах — например, в коренном населении Сибири — расовая классификация несколько менее эффективна, чем лингвистическая и даже конфессиональная (классификация коренных народов по типу используемых ими шаманских бубнов). Для коренных народов других регионов — Кавказа, Урала и Средней Азии — напротив, антропологические классификации более эффективны, чем лингвистические, и соответствуют требованиям к «идеальной» реконструкции истории генофонда, узловых моментов его формирования. Такой анализ, проведённый для многих регионов и основанный на строгих научных подходах, убедительно показал, что расовые (антропологические) классификации хорошо описывают географическую изменчивость генофонда. Генетика свидетельствует о том, что группы популяций, выделяемые по антропологическим признакам, генетически отличаются друг от друга не менее, чем группы популяций, выделяемые, например, по признакам лингвистики.

Итак, расы, как группы популяций, обладают своеобразными генофондами. Поэтому можно уверенно говорить о прочном генетическом фундаменте рас.