Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года

Но оба уже отрывались от погони, видели впереди своих товарищей, массивный танк «Клим Ворошилов», обе легкие «бэтэшки». Рота готовилась к прорыву.

– Родька, ты же весь в кровище, – ахнул фельдшер Иван Лыков. – Живой хоть?

– Живой! И тезка твой живой.

– Прыгайте на броню, – высунулся из люка лейтенант Ерофеев. – Некогда балясы точить.

– Там всего три мотоцикла.

– Они уже подмогу вызвали. Не сомневайся.

Лейтенант Ерофеев оказался прав. Рота, вынужденная выйти на проселочную дорогу, уже за деревней столкнулась с трехорудийным взводом 50-миллиметровых противотанковых пушек.

Расчеты спешно окапывались, а когда до КВ-1, который шел впереди, осталось около километра, артиллеристы открыли огонь. На таком расстоянии бронебойные снаряды этих небольших пушек пробивали до пяти сантиметров брони и были опасны лишь для легких танков БТ-7.

Но у расчетов не осталось другого выхода. Подпускать КВ-1 ближе было опасно. «Клим Ворошилов» тоже стрелял с коротких остановок и с третьего снаряда угодил в цель.

Шестикилограммовый фугас поднял фонтан земли и обломков. Мелькнуло подброшенное тело наводчика. Ствол сорвало со станка, а по дороге катилось оторванное колесо. Из расчета уцелели два подносчика боеприпасов. Их звал тяжелораненый командир расчета с оторванной ногой:

– Хильфе… помогите!

Оба артиллериста приостановились. Бросить в бою раненого командира могло обернуться трибуналом.

– Надо помочь.

Заработал курсовой пулемет КВ и перехлестнул очередью одного из подносчиков. Второй понял – если он промедлит хоть десяток секунд, следующая очередь достанется ему. Он побежал, но огонь сразу из нескольких стволов был плотный и достал его на обочине, опрокинув в кювет.

Немецкий артиллерист был ранен, надо было срочно перевязать простреленную ногу. Но страх, что наверху появится русский и застрелит его, заставил подносчика выползти и кое-как снять со спины карабин.

Заряжая его, повернул голову и увидел русского. Но уже давно мертвого: иссохшее серое лицо, пустые глазницы – жаркое солнце высушило тело. Немец был уже в возрасте, имел детей и с ужасом представил, что будет так же лежать в высокой придорожной траве. Он крикнул, подзывая кого-нибудь на помощь, но его не услышали.

Все заглушала артиллерийская пальба, вой бронебойных болванок, пулеметные очереди. Расчеты двух противотанковых пушек, нервничая, вели беглый огонь, целясь в гусеницы русского монстра «Клим Ворошилов» с его броней в 75 миллиметров. Но сделать это было не просто. Тем более в их сторону стреляли оба легких русских танка.

Артиллеристы понимали, что их заведомо сунули в безвыходное положение с целью придержать КВ. Для этой громадины калибр 50 миллиметров ничего не значил. Болванки рикошетили, высекая искры, а вскоре фугасный снаряд подбросил и опрокинул еще одну противотанковую пушку.

Однако расчет третьей 50-миллиметровки поймал в прицел легкий БТ-7 и пробил лобовую броню быстрого, но слабо защищенного танка. Успели выскочить механик-водитель и башнер. На землю посыпались пехотинцы из роты Трифонова, и, стреляя на ходу, бросились к немецкой пушке.

Двое красноармейцев упали, срезанные пулеметными очередями. Младший лейтенант Трифонов бросил в окоп «лимонку». Она взорвалась, не долетев нескольких шагов, но сбила прицел пулеметного расчета.

Сержант Петр Бережной, потерявший за последние дни вторую машину и чудом выскочивший из горевшего БТ, подбежал к окопу пулеметчиков.

Старший расчета, унтер-офицер был контужен осколком «лимонки». Чугунная «рубашка» раскидывала множество квадратных увесистых осколков. Один из них пробил каску унтера, но раскрошился от удара и лишь контузил немца.

Сбросив каску и ощупывая окровавленный затылок, унтер-офицер пришел в себя и разворачивал свой скорострельный «машингевер» в сторону рослого русского сержанта в обгоревшем комбинезоне.

– Сволочь, убить меня хочешь! – крикнул Бережной.

Сержант служил в танковых войсках третий год и действовал быстро. Матерясь от злости, что, сумев спастись из одного и другого горящих танков, он сейчас угодит под пулеметную очередь в упор.

Бережного спасло то, что он успел выхватить из кармана комбинезона свой «наган»-самовзвод. Лихорадочно нажимая на спуск, сержант в горячке выпустил весь барабан и, спрыгнув вниз, схватил за горло второго номера, вскинувшего карабин. Выстрел ударил над ухом, а сержант намертво сжал глотку пулеметчика.

Оттолкнул обмякшее тело, подхватил пулемет, запасную ленту. Не выдержав, снял часы с запястья и фляжку с пояса.

Пехотинцы во главе с младшим лейтенантом Трифоновым добивали орудийный расчет. Крепкий молодой баварец, понимая, что сопротивляться бесполезно, поднял руки:

– Товарищ… камерад!

В рукопашном бою, когда неподалеку горит твой танк и лежат прошитые пулеметной очередью друзья, не признают пощады. Баварец был очень молод. Возможно, боялся опоздать на победоносную войну и записался добровольцем в семнадцать лет.

Его охотно взяли. Такие крепкие, хорошо откормленные парни, способные быстро развернуть орудие, нужны в артиллерии. Они не верят в собственную смерть, потому что вождь обещал только победу.