Русский город Севастополь. Книга вторая

В сырой темной комнатке со сводчатым потолком находились дощатые нары. С них слезли и построились в шеренгу пять человек. Все они были в офицерских шинелях, но без ремней и пуговиц.

– Узнаете кого из них? – спросил Асланович. – Вчера наловили голубчиков. На ту сторону собирались. Видали, все в офицеров вырядились.

Неяркий свет проникал через единственное окошко, закрытое решёткой. Павел внимательно оглядел лица. Петриковского среди шпионов не оказалось.

– Ничего, и этого поймаем, – заверил Павла генерал. – Спасибо вам за бдительность.

– Прошу вас, не наказывайте строго майора Стеценко, – в конце попросил Павел.

– Ну, знаете! – Асланович гневно засопел. – То, что он пожилой и в боях не участвовал – его не прощает. Тут многие не обстреляны. – Подумал, решил. – Хорошо, не буду наказывать, но отругать придётся. Ещё раз, спасибо вам Кречен.

***

Павел едва живой от усталости добрел до своей квартиры. Самылин сбегал в ресторан за ужином. Съев похлёбку с перловой крупой на говяжьем бульоне и выпив чаю, он повалился на кровать. Тут же уснул.

Ему показалось, что он не проспал и пяти минут, как его тормошил Самылин. Кое-как понял, что тот ему пытался втолковать. Приехал казак с лошадью для него. Главнокомандующий требует срочно к себе. Проклиная все на свете, Павел втиснул разбухшие ноги в непросохшие сапоги, накинул шинель и, шатаясь, побрёл вниз.

Пока скакали, пришёл в себя от ночной прохлады. В низкой штабной палатке горели свечи. Павел предстал перед Меньшиковым.

– Задание к вам, поручик, – объявил главнокомандующий. – Вы говорили, что у вас появился знакомый из местных беев.

– Так точно!

– Он вас не выдал и даже помог выбраться из плена. Насколько помню из ваших рассказов, ему доверяет Юсуф-паша?

– Так точно.

– Я передам Юсуфу письмо. Вы не бойтесь, коль вас задержат англичане или французы, письмо они прочитать не смогут.

– А Юсуф-паша сможет? – поинтересовался Павел.

– Он, – конечно, – уверенно кивнул Меньшиков. – Переоденьтесь в местного крымчака. Поедете с одним из моих надёжных проводников в турецкий лагерь. Но письмо – это не главное. Попробуйте выведать о планах противника. Ваш знакомый бей находится в высоком положении, и должен кое-что знать. Сможете? – испытывающе взглянул он на Павла. – Задание сложное.

– Постараюсь.

– Сведения ко мне поступают из разных источников, но на вас, Кречен, я налагаю особую надежду. Мне нужна подробная картина. Только действуйте осторожно. Коль почувствуете, что ваш Мусса-бей врёт, прекращайте всякие разговоры: вы только посыльный с письмом.

***

Павел преобразился в местного татарина. Полосатая длинная рубаха без ворота, заношенные красные шаровары, мягкие кожаные туфли с острыми носами. На голову надел круглую баранью шапку. На плечи накинул старую солдатскую шинель, с которой были сорваны все нашивки и пуговицы. Подпоясался кушаком.

Его ждала двуосная телега с высокими бортами. В телеге сложены дрова; тут же корзины, накрытые холстиной; несколько серых, плотно набитых мешков. Павел подошёл к пегой понурой лошадке, погладил её по морде. Она грустно взглянула на него, потёрлась носом о его грудь и отвернулась.

Высокий жилистый старик с седой бородой сидел в телеге и курил трубку. Кисти рук у него были, широкие, узловатые. На старике холщёвая рубаха с широкими рукавами. Поверх рубахи овчинный жилет. Круглая барашковая шапка, такая же, как у Павла.

– Готовы, ваше благородие? – спросил старик.

Павел взобрался в телегу, сел рядом. Старик дёрнул вожжи, лошадка подалась вперёд, телега тронулась, жутко скрипя колёсами.

– Как звать вас? – спросил Павел.

– Раньше меня звали Михо, теперь кличут дед Михо, – ответил старик. – А вас я буду звать Салманом.

– Хорошо. Салманом, так Салманом.

Утренний туман отступал в низины, оголяя вершины гор, порозовевших под лучами проснувшегося солнца. Ехали медленно, долго.

– Вы из караимов? – спросил Павел, утомлённый молчанием.

– Нет. Я грек. Раньше жил в Балаклаве. Рыбачил. Потом служил на флоте вольнонаёмным. Охотой как-то занимался….

– А теперь где живете?

– Рядом с Севастополем. У меня старший сын торговлей занялся. Женился на девушке из караимов. Караимы – торгаши от Бога. Вот и сына моего приучили. Сноха моя, из Евпатории.

– А Князя Меншикова вы давно знаете?

– Как только в Крыму он появился. Проводником у него был. Александр Сергеевич любит верхом побродяжничать. А я остров наш, как родную хату – весь исходил, изъездил. Меня многие знают: и рыбаки, и пастухи, и торговцы, даже контрабандисты.

Дорога нырнула в низину и попала в густой лесок. Опавшие листья печально шуршали под колёсами.

– Ваши родители приехали из Греции?

– Нет. Я из местных греков. Мои далёкие предки когда-то в Крыму поселились. Только они не из Греции, а из Милета.

– И когда же это было?

– Давно! – старик усмехнулся. – Никто не помнит. У нас и язык другой. Греков с трудом понимаю.

Показался секрет. Трое верховых казаков с пиками преградили дорогу.

– Куда путь держите, селяне? – спросил старший.

– В турецкий лагерь.

– Кто позволил?

– Вас предупредить должны были. Я – Михо.

Казаки расступились.