Читаем Русский язык и культура речи полностью

Новая лексика проникает в русский язык через несколько лазеек. Через экономическую сферу приникли в русский язык слова бартер, чартер, ипотека, маркетинг, дефолт и другие; через музыку и телевидение в него, если так можно выразиться, «просочились» ток-шоу, рейтинги, супер-модель, саундтрек, диджей и др. Реклама предлагает товарно-оздоровительные нововведения типа тампакс, памперс и секонд-хэнд . Молодежные заимствования: унисекс, рейнджер и т. п.

Жаргон – язык отдельных социальных групп, искусственно создаваемый с целью языкового обособления (иногда «потайной» язык), отличающийся главным образом наличием слов, непонятных людям непосвященным. Различают школьное арго, студенческое арго, спортивное арго, арго картежное, воровское арго (феня). Аргонизмы могут использоваться в литературном языке со стилистической целью.

Лингвисты выделяют жаргон (арго) тюремный, молодежный, школьный, профессиональный, студенческий, арго картежников, спортивное арго, появился свой жаргон и у наркоманов.

Арго (или жаргон) – явление не только, а возможно, и не столько лингвистическое, сколько психологическое. Выше мы поговорили о возникновении субкультуры тех или иных социальных групп скорее с психологической точки зрения, хотя возникают они по разным причинам: одни – в силу изолированности определенных групп от целостности культуры, другие – в силу особенностей возраста, профессии или увлечений. Эти группы могут существовать долго и влиять на человека на протяжении всей его жизни, другие элементы субкультуры утрачиваются с взрослением человека. Точно так же утрачивается жаргон.

Остановимся на молодежном арго. Умиляющее взрослых детское словотворчество отличается наивной, яркой образностью. Юношеское творчество чаще воспринимается как коверкание языка. Вводимые подростком термины грубы, подчеркнуто условны, сплошь и рядом словам придается смысл, противоположный их нормальному значению. Но этот условный молодежный жаргон, существовавший во все времена, кстати сказать, выполняет весьма важные коммуникативные функции.

Юность всегда торопится, поэтому в ее языке много сокращений, экономящих время и позволяющих (иногда в ущерб ясности) одним словом передать несколько значений. Многие слова изобретаются для передачи переживаний, которых взрослые не знают или которым не придают значения; такие слова, как правило, непереводимы (например, «колбасит, клево, оторвался»). Юность высокоэмоциональна и в то же время застенчива, сдержанна в выражении чувств. Отсюда – ироничность молодежного арго, нарочитая грубость, заимствование словечек из блатного лексикона, эмоциональная отстраненность родителей (родителей называют предками, сверстников – стариками). Эта хитрая словесная игра служит также средством отделения «своих» от «посторонних» и укрепления столь ценимой юношами возрастно-групповой солидарности. Некоторые из арготизмов с течением времени усваиваются взрослыми, проникают на страницы литературных произведений, после чего обычно выходят из моды у молодежи, постоянно изобретающей что-то новое.

Юношеский жаргон – явление многослойное. Его костяк образует совокупность слов и выражений, которые употребляются практически всеми ребятами этого возраста. Второй слой образуют слова и выражения, специфические для отдельных групп юношества. Как показывают исследования, жаргон части старшеклассников, преимущественно в больших городах, в значительной степени состоит из «англицизмов», юноши из малых городов и сельской местности употребляют немало вульгаризмов, их словарь пополняется также за счет блатной лексики. И, наконец, третий слой образуют слова и выражения, характерные для специфических слоев юношества. Жаргон разных групп старшеклассников отличается и по своей экспрессивной окраске: в одних случаях она более агрессивна, груба, в других – несколько юмористична.

Перейти на страницу:

Все книги серии Краткий курс

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки