Русский язык на грани нервного срыва

Вокруг нас все время чтонибудь переименовывают. Улицы, города, страны, людей, даже номера телефонов (если, конечно, к ним подходит это слово). Недавно переименовали мой дом, сделав его из второго корпуса самостоятельным номером. Меня это жутко раздражает, потому что я как нормальный обыватель хочу прежде всего стабильности, а ее нет. Как лингвиста же меня это забавляет, потому что дает очередной повод поразговаривать на профессиональные темы, что я собственно и делаю. Здесь нет никакой глубокой теории, зато много любопытных случаев. Когда речь идет о чужих городах да странах, лингвистика причудливо смешивается с политикой, и это придает особый градус обсуждению.

Начну издалека. Когдато были очень странно переименованы две страны. Вместо Островов Зеленого Мыса появилось государство под названием КабоВерде, а вместо Берега Слоновой Кости – загадочное КотД’Ивуар. Вообще говоря, настоящего переименования государств в этом случае не было, просто раньше их названия переводились на русский и другие языки, а потом перестали. И пришлось заимствовать в первом случае португальское, а во втором французское названия. Сделано это было по просьбе самих государств, что с политической точки зрения, наверное, правильно, однако жить (в смысле – разговаривать) всем прочим народам – и в том числе нам, россиянам, – стало чуть сложнее.

Но больше всего хлопот русскому языку доставили ближайшие соседи и недавние сограждане в период распада СССР и укрепления национального сознания. Именно тогда появились в русском языке АлмаАты, Ашгабад, Кыргызтан, Беларусь, Молдова и многое другое. Комуто из русскоговорящих удалось овладеть новыми названиями, комуто нет, а основная масса просто запуталась – как же правильно? Вот, например, два крайних случая. Киргизы переименовали свою столицу из Фрунзе в Бишкек (что неудивительно). Естественно, что это реальное переименование должно быть отражено и в русском языке: город теперь называется иначе и покиргизски, и порусски. Эстонцы же не меняли название свой столицы Tallinn, но просто намекнули, что и порусски следует на конце писать два «нн» – Таллинн. Некоторое время это требование выполнялось, например в газетах, но потом, к счастью, все вернулось на круги своя, и мы снова пишем «Таллин». Дело в том, что эстонское написание в принципе не должно влиять на русское. Здесь нет никакого великорусского шовинизма, а есть простое уважение к русскому языку или, точнее, к русской языковой традиции. Традиция эта сложилась лишь по поводу важных для русской культуры названий (в том числе и соседских). Переименовать столицу какогонибудь далекого и маленького островного государства нам в принципе не так уж и сложно (скорее всего, мы никогда в жизни не употребим это слово), а вот Вену, Париж или Рим ни за что. Да, кажется, австрийцы, французы и итальянцы особо и не настаивают на «правильных» названиях: Вин, Пари и Рома.

Именно поэтому, при всем уважении к Киргизии, Белоруссии и Молдавии, я не понимаю, почему из русского языка должны уйти эти слова, не говоря уж о трудностях произношения слогов «кы» и «гы». Честно говоря, и в слове Прибалтика мне не слышится никакого посягательства на независимость трех прибалтийских стран. В конце концов давайте достигнем компромисса: пусть политики имеют дело со странами Балтии, а отдыхать мы всетаки поедем в Прибалтику.

Самый актуальный сегодня лингвополитический вопрос связан даже не с переименованием, а с использованием предлога. Как правильно: на Украине или в Украине? Ответ простой. Конечно, на Украине, если говорить порусски. И главное, это не зависит от политической конъюнктуры. Почему обычно для стран мы используем предлог в, а тут – на? Это свидетельствует только об особой выделенности (и тем самым – важности) Украины для русского языка (не буду вдаваться в исторические подробности), а не об особом отношении к сегодняшней украинской государственности. Поверьте, ничего личного.

Проблемы у русского языка возникают не только с соседними странами, но и с национальными республиками. И здесь традиционные русские названия заменяются заимствованиями из соответствующих языков. Это приводит, пожалуй, только к тому, что человек далекий от политики не знает, как назвать ту или иную республику или даже историческую область.