Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Проблемы у русского языка возникают не только с соседними странами, но и с национальными республиками. И здесь традиционные русские названия заменяются заимствованиями из соответствующих языков. Это приводит, пожалуй, только к тому, что человек, далекий от политики, не знает, как назвать ту или иную республику или даже историческую область.

Надо сказать, что все эти изменения в русском языке провоцируются отчасти русскими же политиками, точнее, соответствующими службами, рассылающими циркуляры с новыми названиями. Таковы политики не только в России. В США совсем недавно решили переименовать Kiev, который теперь нужно писать как Kyiv (в соответствии с украинским написанием). О чем же свидетельствует это переименование: об уважении к украинскому языку или о неукорененности названия города в английской языковой культуре (по крайней мере, с точки зрения политиков). Ведь не приходит же в голову американским политикам писать Moscow, Prague или те же Rome или Vienna так, как принято в соответствующих странах.

Из всего сказанного следует одна очень простая мысль. Язык, по крайней мере в этой области, не является инструментом ни унижения других государств и наций, ни особого уважения к ним. Он становится таковым лишь по прихоти националистически ориентированных политиков, не важно, с какой стороны.

Нам же, то есть тем самым простым обывателям, следует просто с уважением относиться к русскому языку (да и к другим тоже). И без особой нужды ничего не менять. Так как-то спокойнее будет.

Слово вне закона

Попробую закончить эту книгу тем же, чем начал, – случаями из жизни. Только на этот раз не из моей личной, а из нашей общей – российской или просто человеческой. Эти случаи касаются попыток изменений языка законодательно или предложений такого рода. Думаю, что в пространном комментарии они не нуждаются.

Новость из интернета. Президент Ирана запретил пиццу. Ну конечно, не саму пиццу, а слово пицца. А вместо него предписал использовать персидское словосочетание эластичная лепешка. Так же велено поступать и со всеми прочими иностранными заимствованиями. Персидская академия уже предложила около двух тысяч замен для заимствований из западных языков.

Вроде бы смешно. Из какой-то далекой, не нашей жизни. Но вспомните закон о государственном языке. Я имею в виду наш закон, в котором “не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке”. То есть слова типа пиццы тоже вроде бы вне закона, ведь и мы можем сказать – эластичная лепешка. Педант заметит, что это не общеупотребительный аналог. Ну, тогда – реальный пример. Слово компьютер при таком законе не смогло бы войти в русский язык, потому что уже существовало ЭВМ[57]. Кстати, если кто-то из читателей в публичной речи скажет о’кей (в интервью, с экрана телевизора и т. п.), пусть знает – он нарушает закон (надо говорить ладно или хорошо).

Но наш закон хорош одним. Лежит себе, его не трогают, и он не трогает. Возможно, поэтому в последнее время принимаются новые “лингвистические” законы и постановления. В июле 2006 года их было целых два (а для одного июля это много). Во-первых, Госдума фактически запретила три слова: доллар, евро и у. е. Их нельзя упоминать ни в публичных выступлениях, ни в публикациях, ни при указании цен товаров и услуг. Замечу, что это очевидное расширение закона о языке, поскольку рубль никак нельзя считать “общеупотребительным аналогом” этих слов, да и сами они давно вошли в русский язык.

Во-вторых, в этом же году Росохранкультура и Росрегистрация запретили словосочетание Национал-большевистская партия и соответствующую аббревиатуру НБП, мотивируя тем, что нет такой партии.

В общем, всегда надо быть бдительным. Ведь поле битвы проходит не просто между нами, но прямо по нам, по нашему языку. Время от времени в нем заводятся неблагонадежные слова, и приходится прилагать постоянные усилия, чтобы с ними бороться. Язык – мечту всякой власти описал в романе “1984” Джордж Оруэлл. На придуманном им новоязе (по-английски – newspeak) в принципе невозможно выразить неблагонадежные мысли. А пока в действительности новояза не существует, приходится то лаской, то законами удалять “нехорошие” слова и заменять их на “хорошие”, “неправильные”, так сказать, на “правильные”. Изобретать благонадежные слова – работа тяжелая, но необходимая, можно прямо сказать, дело государственной важности. Слова вредные придумывает, к сожалению, сам народ, и он же их распространяет, а вот борются с ними люди ответственные и государственные, хоть подчас и анонимно.