Русский язык на грани нервного срыва

Исчезнувшее слово bjaune (существительное мужского рода) происходит от слов bec “клюв” и jaune “желтый” и в точности напоминает и по смыс-лу, и по структуре русское желторотый (за исключением части речи и порядка компонентов). Происхождение его прозрачно: желтый клюв бывает у птенцов. Интересно, однако, что более употребительно французское слово blanc-bec (“белоклювик”), которое отличается от первого по значению, поскольку совмещает неопытность с самоуверенностью и высокомерием. Естественно, что “белоклювиков” не слишком жалуют, например в армии.

Устаревшее междометие fi! понятно русскому человеку без перевода. К нам оно, по-видимому, пришло из французского языка (как и выражение выразить фи) и, к сожалению, тоже устарело. Сам Пиво восхищается его эмоциональностью и краткостью, которая своего рода рекорд для французского языка.

Еще одно очень французское словечко fla-fla (существительное мужского рода). Оно обозначает неестественное, напыщенное или манерное поведение, а в сочетании с глаголом faire (“делать”) может быть переведено на русский как изображать из себя, а если совсем грубо, то выпендриваться.

Устарело и существительное женского рода nasarde, обозначающее удар или щелчок по носу, как в прямом, так и в переносном смысле.

Существительное женского рода patache обозначало лишенный комфорта дилижанс, на котором на небольшие расстояния перемещались крестьяне. Интересно, однако, что водителей такого дилижанса называли patachon, а поскольку вели они несколько рассеянный (не сказать богемный) образ жизни, появилось выражение la vie de patachon (жизнь паташона), которое тоже благополучно устарело.

А вот смешное и очень длинное междометие saperlipopette! когда-то богохульство, а сейчас повод для каламбуров. Его упоминает среди любимых ругательств один из гостей “Культурного бульона”, правда, в виде целой фразы a me perd les popettes, звучащей очень похоже и совершенно бессмысленной (во всяком случае, знакомые французы интерпретировать ее не смогли).

Как можно не пожалеть об уходящем неизменяемом существительном мужского рода suivez-moi-jeune-homme (буквально: следуйте за мной, молодой человек). Так назывались ленты на женских шляпках, грациозно раскачивавшиеся сзади и как бы приглашавшие молодых людей последовать их движениям.

А вот существительное женского рода gourgandine обозначает уже самих женщин, легких и, как пишет Пиво, “без холода в глазах”. Однако, предупреждает он, не надо путать их с женщинами легкого поведения, поскольку “гургандинки” делают это не ради денег. Слово происходит от названия корсета со шнуровкой на груди, а дальше автор порождает уж совсем непереводимый каламбур: Dlacer la gourgandine avant d’enlacer la gourgandine, что-то вроде снять гургандину (корсет) перед тем, как обнять гургандину (девушку).

Ну, и чтобы покончить с французскими двусмысленностями, сообщу, что из языка ушло существительное мужского рода vit, вполне корректное, а главное, самое короткое название мужского полового органа. Впрочем, успокаивает Пиво, еще осталось бессчетное количество других названий, правда, все они будут подлиннее.

Вообще надо сказать, что авторские комментарии, как уже видно, весьма веселые и неформальные и часто вполне информативные. Из них я, например, узнал, что устарело слово brunet (“брюнет”), а вот brunette (“брюнетка”) вполне живо. Русский язык оказался в данном случае более политически корректным, сохранив оба заимствованных из французского языка слова.

Еще удивительнее оказалась для меня информация о романе “La Disparition”, написанном Жоржем Переком (Georges Perec) и опубликованном в 1969 году. Бернар Пиво, не оценивая его художественные достоинства, признает его лингвистическим подвигом. Автор поставил и выполнил задачу не использовать в романе букву e.

Рассказ о книге Пиво можно было бы продолжать и так перебрать все сто спасенных слов. Но главное ясно уже сейчас. Перед нами очень французская, легкая и веселая, но вместе с тем мудрая книга о словах и языке.

Конечно, спасти слова, то есть сохранить их в языке, невозможно, но ведь понятно, что автор и не ставил такой задачи. Скорее, сохраняется память об этих словах. И мне остается только с завистью вертеть в руках книжку Бернара Пиво, представителя редкой профессии – спасателя слов.

Во власти слов