Русский язык при Советах

Засорение языка параллельно сопровождается и обеднением его, а именно, выпадением из речевого и литературного обихода целых лексических рядов, являющихся не только самодовлеющими, но и дающими часто материал для иносказания, образного языка поэзии, сублимирующей в себе язык обыденной прозы. Здесь можно упомянуть почти полное исчезновение таких лексических комплексов, как религиозный, мифологический и многие другие.

Об этом же явлении говорит и С. Ожегов («Основные черты развития русского языка в советскую эпоху», стр. 34):

«…первые годы революции, годы борьбы со свергнутыми классами и укрепления советского строя характеризуются массовым устранением, переходом в пассивный запас лексики, связанной со старым государственным строем и буржуазным бытом. Уходит со сцены старая государственная, судебная, церковная [86], финансовая и т. д. терминология в связи с уничтожением старых учреждений, должностей, чинов, титулов (ср., например, «губернатор», «департамент», «гимназия», «городовой», «экзекутор», «столоначальник», «подать», «акциз» и т. д.). Уходит и многообразная лексика, связанная с общественными и бытовыми отношениями капиталистического общества (ср., например, «прошение», «проситель», «господин», «барин», «гувернер», «инородец», «прислуга» и т. д.). Выходят из употребления слова, специфические для буржуазно-дворянского жаргона (ср., например, «мезальянс», «светский», «галантный» и т. д.) или для специфически интеллигентного обихода («не откажите», «благоволите сообщить», «милости прошу»)».

Наряду с исчезновением многих лексических комплексов, относящихся к дореволюционному периоду, наблюдается и переход в рубрику анахронизмов ряда слов, связанных с бытом дореволюционной деревни. Сюда можно отнести такие слова, как «десятина», «полоса», «соха» или, например, выражение «работать миром».

Очень показательна статья, появившаяся в «Комсомольской Правде» от 22 октября 1937 г. под названием «Исчезнувшие понятия». В ней сообщалось, что учащиеся младших классов пяти московских школ были опрошены, как они понимают смысл двадцати восьми слов, употреблявшихся в прошлом. Оказалось, что дети, за исключением одного-двух, и то давших неправильные ответы, не смогли объяснить, что означают слова «дворянин», «надворный советник», «кутузка» и т. д.

Что касается религиозного комплекса, то поскольку этот опрос был проведен до восстановления относительной свободы религии (со времени войны 1941-45 гг.), подавляющему большинству детей нижеприведенные слова были совершенно незнакомы. Так, слова «исповедь» и «мощи» были непонятны всем детям, кроме одного школьника, заявившего, что «мощи – это сушеный поп». В статье приводятся ответы в тех исключительных случаях, когда кто-либо из детей смог ответить на заданный вопрос:

Рай – 1) Это птичник; 2) Там, где тепло, санаторий такой.

Грех – 1) Не знаю. Грек – знаю. 2) Грех – это пугают, чтоб не баловались.

Нечистый дух – Это когда в комнате много грязных дядек и курят.

Крестный ход – Машина скорой помощи, которая возит больных.

Слово «пост» ассоциировалось во всех ответах только с пограничником или милиционером.

Об обеднении русского литературного языка из-за насильственного изгнания из него церковно-славянских элементов находим соответствующие строки у А. Л. Бема («Церковь и русский литературный язык», изд. Русского научно-исследовательского объединения в Праге, 1944, стр. 57):

«Когда в Советской России закрывали церкви и насаждали безбожие, то не думали о том, что, разрушая Церковь, не только подрывают нравственные основы народа, но в корне подрезают тот язык, на котором держатся образованность и культура. Только позже стали задумываться над тем, что наступает заметное обеднение языковой культуры, что беднеет язык и выхолащивается его сердцевина. Из языка стали исчезать слова и обороты, необходимые для выражения более сложных понятий, от чего страдала даже чисто материальная культура, не говоря уже о духовной. В современной советской литературе рассеяно немало примеров языковой беспомощности русского среднего человека во всех случаях, где ему приходится коснуться тем, выходящих за рамки обыкновенного житейского разговора…

…Насколько далеко пошло это обеднение современного русского разговорного языка, в связи с ослаблением влияния Церкви, видно также из тех примечаний, которыми вынуждены редакторы сопровождать издания памятников нашего недавнего прошлого…»

В свое время советы, опираясь на указания Ленина, утверждали, что в пределах одной национальной культуры существуют две культуры, а отсюда и два языка: буржуазный и пролетарский. Однако в дискуссии о советском языковедении И. Сталин, в угоду новой генеральной линии, совершенно определенно отказался от формулировки Ленина, заявив, что:

«В литературе нередко эти диалекты (классовые – Ф.) и жаргоны неправильно квалифицируются как языки: «дворянский язык», «буржуазный язык» – в противоположность «пролетарский язык», «крестьянский язык». («Относительно марксизма в языкознании», Правда, 20 июня 1950).