Русский израильтянин на службе монархов XIII века

А в основном лагере начались болезни. Я не врач, но сразу же увидел, что по всем признакам – это энтерит, а может быть, и дизентерия. В нашем лагере запретил пить некипяченую воду, направил фуражиров для закупки в соседних селениях свежих фруктов, посоветовал командирам сотен следить, чтобы солдаты тщательно мыли руки и не злоупотребляли жирной пищей.

Император отправил большой флот с частью войска во главе с Генрихом Лимбургским[365] в Сирию, но мы в эту часть не попали, так как я заявил, что формирование корпуса не закончено. Ведь прибыло около двух тысяч арабских конников. Следом за головным войском поехал и император. Но не смог плыть дальше Отранто[366], к сожалению, болезнь захватила и его. Император из Отранто выехал в Неаполь, куда прибыл в середине сентября, совершенно больной. К счастью, он вылечился, а сопровождавший его Людвиг Тюрингенский умер.

Мой корпус был расформирован, арабы вернулись к себе практически без потерь от болезней, а рыцарский отряд графства вернулся, к большой радости Франчески, в Тоди.

Я только что вернулся в Тоди, когда в конце сентября как гром прозвучало известие, что папа Григорий отлучил Фридриха от церкви. Ко мне пришел советоваться наш старенький епископ.

– Что делать? Ведь папа запретил поддерживать любые отношения с императором, освободил всех от клятвы вассалитета, пригрозил отлучением каждому, кто окажет помощь императору.

– Ваше преосвященство, я не знаю, как там у вас в церкви с субординацией, но мой повелитель – император Фридрих II. Я дал ему клятву верности и не собираюсь нарушать ее. Думаю, вам не стоит предпринимать никаких действий. Папа и император далеко, они когда-то помирятся, или кто-то из них умрет. Если вы ничего не предпримете, о вас спокойно забудут. А если вы что-то неосторожно сделаете, то у вас потом будут неприятности с той или иной стороны. Вам это нужно?

– Пожалуй, вы правы, граф. Тем более что ничего не делать легче всего.

Но мне не удастся не делать ничего. Тем более что известия приходили непрерывно как из Неаполя, так и из Рима. Фридрих обвинил папу Григория в стремлении подчинить себе всю Европу, отказавшись от основных идеалов церкви. Но кроме общественной полемики сделал конкретные ходы: отобрал у папы Анконскую марку[367], поддержал оружием и деньгами противников папы в Риме, заставив папу Григория бежать из своей столицы. Одновременно объявил о новом походе в Палестину, призвав всех вассалов прибыть весной в Южную Италию.

А тут еще известие из Арагона. Канцелярия королевства извещала, что получены сведения о планируемом халифом походе в Валенсию с целью вернуть потерянные земли. В связи с этим мне предлагалось вернуться в Морелла и обеспечить охрану горного прохода в королевство. В случае невозможности исполнения вассальных обязанностей канцелярия предлагала обсудить условия выкупа королем виконтства. Одновременно Винченцо, оставленный управляющим в замке, извещал, что доходы виконтства полностью уходят на содержание пограничных застав. Он тоже был поставлен канцелярией королевства в известность о предложении продать виконтство.

Продажа владения вместе с титулом или без него – дело обычное, честно говоря, я сам не знал, зачем мне это отдаленное владение. Особенно теперь, когда я должен защищать свое графство. Я отписал в канцелярию, что был бы рад снова стать под знамена королевства, но мои обязанности на службе императора, к сожалению, препятствуют этому. Я согласен уступить короне права на виконтство, включая титул. Доверяю все переговоры вести своему управляющему замком Винченцо Карпаччи. Одновременно отправил Винченцо доверенность на подписание договора об уступке прав владения виконтством.

Мне предписано императорской канцелярией отправиться весной в Лучера и сформировать там корпус в составе ополчения моего графства и двух тысяч мусульманских всадников. Деньги поступят из нового дворца в Фоджа, где император организовал новое казнохранилище. Но перед этим я должен явиться к императору в Неаполь для получения точных указаний. В середине октября я уже был в Неаполе, но прежде чем идти к императору, явился к Альберто Тедичи.