Русский капитан

…Сказать, что Света была не очень красивой — ничего не сказать! Из двери на меня вышла прямо— таки монументальная женщина под метр девяносто с объемом талии векового дуба. Над её лицом природа тоже не слишком долго мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том, что передо мной стоит существо другого пола.

— Это ты, что ли озабоченный?

Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.

…Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не было…

— Тут, Свет, такое дело…

Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному объяснил расклад.

— …семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.

Она думала не долго.

— Ладно! Вези своего дружка…

На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!

Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана «разгрузки» рацию.

— Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!

Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти до неузнаваемости голос Гуськова:

— Девятый, слышу тебя!

— Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь Эрику) что вопрос с тренажёром решен. Пусть срочно отправляет семьдесят второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?

— Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой военторга…

— Точно! Конец связи.

Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на тангенту ответа.

— Девятый, ответь третьему! — услышал я голос Гуськова.

— На связи девятый! — ответил я.

— Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому он просит тебя забрать тренажёр и с ним прибыть прямо к борту. Как понял меня?

«Они что охренели там что ли?» — растерянно подумал я — «Как я её туда повезу?»

— Третий, передай девятому, тренажёр может не захотеть.

— Не понял, тебя, девятый. Что значит, тренажёр не захочет?

«Блин! Совсем забыл, что во всю эту операцию посвящены только мы трое. Я, Эрик и зампотех…»

— Извини. Ошибся. Тренажёр может не влезть в машину.

— Может дежурный «Урал» прислать? — заботливо предложил дежурный.

Ох, мне сейчас эта его забота…

— Третий, не надо «Урал». Сам справлюсь. Всё! Конец связи…

В столовку я зашел на ватных ногах. «Пошлёт она меня сейчас. Точно пошлёт! Да ну и хрен с ним! Сами виноваты. Здесь не Сочи! Кофе в постель не подают! И баб по вызову не держат…» — мысленно готовился я к предстоящему на аэродроме разговору.

Но Света неожиданно упрямиться не стала. Может быть, подействовал мой удрученный вид, а может быть, так были нужны деньги…

— Ну, вези. Только мне через полтора часа надо обязательно быть здесь. У меня ещё ужин для комиссии из Москвы.

Толя уже во всю храпел за обеденным столом в зале. Растолкав его, я вкратце разъяснил диспозицию. Он озадаченно почесал загривок.

— А где же она ему там даст? — деловито спросил он, ничуть не стесняясь Светланы — Там же голое поле и народ кругом как тараканы шастает.

— Если сказали везти, значит знают где. — прикинулся суровостью я. Мне только ещё не хватало, что бы она над этим задумалась. Достаточно того, что уже я над этим голову ломаю, а тут ещё и Толик озадачился…

— Ну, тогда поехали! — сказал, поднимаясь Лазаренко— Чего зря время терять. У меня тоже ещё планы на вечер.

…Когда мы подплыли по «Миссисипи» к аэродрому и выбрались на заляпанную грязью бетонку взлётной полосы, мои сомнения только окрепли. Людей на взлётке было более чем достаточно. Правда, в основном народ топтался у диспечерской палатки, в ожидании объявления попутного борта, но и на самой полосе у «вертушек» людей хватало. Сновали машины обслуживания. Техники, и механики готовили вертолёты к вылетам. То к одному, то к другому борту подходили разномастные группы пассажиров, загружались улетали, или наоборот, выбирались из приземлившихся вертушек на бетонку, тянулись к аэродромному КПП.

«Действительно, и где здесь она ему давать будет?» — с тоской подумал я. «А впрочем, мне-то что? Я своё дело сделал. Бабу достал…» Я покосился на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную суету.

— Что, Светик, домой потянуло? — спросил я, стараясь выглядеть лихим и галантным галантным кавалером. — Небось, дома ждут. Дети то есть?

— Есть. Двое. — коротко ответила она.

— И с кем остались? — пряча своё любопытство на тему семейного её положения, спросил я. «Вот будет класс, если она ещё и замужем окажется…»

— А ни с кем. — почти безразлично ответила она. — Сами с собой.

— В каком смысле?

— В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.

— И сколько же ей лет, такой самостоятельной?

— Четырнадцать…

Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски вспыхнули. «Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда подалась…»