Русский капитан

С двух сторон частный сектор теснили многоэтажки микрорайонов. С любой из «хрущёвок» весь квартал был как на ладони.

День клонился к вечеру.

Скоро должны были вернуться с зачистки взвода.

Ротный подошёл к старому серванту.

За непонятно как уцелевшим стеклом, у стенки серванта стояла блёклая фотография.

Улыбающийся плотный чеченец в белом южном костюме, шляпе сеточкой. Рядом с ним чеченка без возраста с напряжённым лицом в пёстром восточном платье. Перед ними двое мальчишек лет семи — десяти. В шортах и белых рубашках. В углу фото проявителем была выведена надпись «Сочи 78».

— И где они теперь? — сам себя спросил ротный задумчиво.

— Да, небось, в какой — ни будь банде воюют или уже в яме гниют. — Буркнул Зеленцов.

— Или в московском банке деньги отмывают… — сказал ротный.

И здесь, стоявший недалеко от окна, Мганга вдруг прыгнул к ротному, сбил его с ног, подмял под себя. Одновременно с этим где-то совсем рядом оглушительно грохнула очередь, и пули вдребезги расколотили стекло серванта, перед которым стоял Кальтербрунер.

Тот час за стенкой загрохотали автоматы первой группы. Оглушительно громыхнул выстрел гранатомёта.

Лёжа на полу, ротный как рыба хватал ртом воздух, наконец, он одним движением столкнул с себя Мгангу и сел. Ему хватило одного взгляда на размочаленную пулями деревянную стенку серванта, что бы всё понять.

— Ты цел!? — Выдохнул он Мганге, который ничком лежал на полу. Мганга медленно встал сначала на четвереньки, потом выпрямился.

— Да вроде…

— Благодарность тебе объявляю, Лукинов… — тихо сказал ротный. — За спасение командира. Спас ты меня, браток…

Ротный поднялся с пола. В окно было видно, как в соседний дом забегают бойцы второго взвода.

— Пошли, посмотрим, кто там такой меткий? — уже спокойно, жёстко бросил Кальтербрунер.

В полуразбитом доме напротив наших окон, в центре разорённой взрывом комнаты, изломанный до неузнаваемости, лежал труп боевика одетый в странную не то шубу, не то здоровую доху. Поражал его рост. В убитом было никак не меньше двух метров. Вместе с дохой он занимал почти всё свободное пространство комнаты. Здесь уже был взводный второго взвода. Судя по вывернутым карманам, убитого уже обыскали.

— Гена, документы при нём были какие-нибудь? — спросил Кальтербрунер «взводного два» прапорщика Солоненко.

— Никаких. Только это. — Солоненко протянул ротному не-то четки, не то бусы. Сделанные, из нанизанных на шёлковый шнур каких-то косточек, сучков, нитяных хвостиков и просверленных камней. — В руке держал.

— И что это за хрень?

— Да кто же его знает. — Отозвался прапор. — Этого… — Он зло пнул сапогом труп. — …Уже не спросишь.

— Твою дивизию! Как он сюда пролез?

Солоненко неопределённо пожал плечами:

— Прополз наверное.

— «Пропоз наверное!»… — Саркастично передразнил прапорщика ротный. — У тебя так и Басаев с Масхадовым под носом проползут — не заметишь! Ты за эту сторону улицы отвечал- с тебя и спрос!

— Да мы всё осмотрели, товарищ майор! — Затянул жалобно Солоненко — Я сам этот дом прошёл. Ума не приложу, где эта гнида пряталась…

— Ладно! — Обрезал стенания взводного Кальтербрунер — Оружие заберите. Лукинов, Самойлов — труп на улицу выволоките. Пусть чечены его сами закапывают. И пора на базу выдвигаться.

…Примериваясь как удобнее его тащить, я всё пытался понять, что меня в убитом чечене смущало. Что-то было не так…

И вдруг я сообразил. Он же чёрный!

Лицо и руки убитого были синюшно-чёрными, словно перед смертью его окунули в школьные чернила.

Но ещё больше меня поразило поведение Мганги, который всё это время стоял как вкопанный, не отводя взгляд от убитого. И даже команда ротного не вывела его из этого оцепенения. И лишь когда все ушли, и мы остались вдвоём, Мганга наконец шевельнулся. Он подошёл к телу и осторожно, словно, боялся чего-то, заглянул ему в лицо. Потом присел на корточки рядом с ним и что-то тихо забормотал, не то напевая, не то рассказывая.

— Эй, Мганга, ты чего? — растерялся я.

Мганга поднял голову. В глазах его я увидел растерянность и страх.

— …Ты чего, Мганга?

— Это посланец.

— Какой ещё посланец?

— Посланец богов войны. — Тихо сказал он. — Он приходил за ротным. А я ему помешал.

— И что теперь? — Я совсем растерялся.

— Это очень плохо… — Едва слышно пробормотал он.

В это время хлопнула входная дверь и в комнату заглянул Окинава.

— Чё возитесь? — Буркнул он. — Вас все ждут. Давай помогу!

Вдвоём с ним мы подхватили труп за ноги и поволокли к двери. И я сразу обратил внимание, что под телом не было крови. Не было её ни на одежде, ни на теле, словно в убитом крови не было вообще.

Мганга молча побрёл за нами.

Боевик оказался неожиданно тяжёлым. Словно волокли мы не тело, а набитый песком шестиведёрный мешок.

— Вот же тяжёл! — натужно выдохнул Окинава.

Наконец мы вытянули труп на улицу и, подтащив его под стену дома, отпустили.

— Надо прикрыть его чем-нибудь. — Деловито сказал Окинава.

— Я принесу. — Коротко ответил Мганга и направился к дому.

— Слышь, а чего он чёрный такой и крови совсем нет? — спросил я Окинаву, когда Мганга скрылся в доме.