Русский капитан

— Ладно. Найди своё оружие. Тебе Окинава покажет, где всё сложили и отдыхай. Выспись хорошенько…

В пустое десантное отделение загрузили носилки с укутанным в брезент чьим-то телом и «эмтээлбэшка» укатила в, густеющие гнилой мокрой серостью сумерки.

Мы с Окинавой спустились в подвал, где расположился на ночёвку наш взвод. Он подвёл меня к углу, где под брезентом громоздилось какое-то железо. Стащил брезент. Под ним оказалась две кучи оружия. Бесформенной грудой лежало изломанное оружие. Обгоревшие, изогнутые стволы, разбитые приклады, раздавленные чудовищным давлением коробки. Разодранные магазины.

С другой стороны ровной кучей лежало уцелевшее оружие. Почти сразу в глаза бросилась знакомая «эсвэдэшка» Мганги.

Я сглотнул комок.

— Расскажи, что случилось?

— А ты ничего не помнишь? — спросил Окинава.

— Ничего. Помню только, что летел как футбольный мяч.

Окинава достал из кармана пачку «Примы», выбил из неё пару сигарет. Одну протянул мне, другую раскурил сам. Выдохнул дым.

— …По нам из миномёта «чечи» врезали. Попали как раз туда, где Кальтербрунер со своими накапливались. А у химика на спине два «шмеля» были. Вроде прямо в них мина и попала. Они тут же сдетонировали. Полный писец!

Под сердцем что-то заныло.

— Ну и кто погиб?

— Селезень, Кузнец, Кострома — сразу. От химика вообще только голову нашли и пол ноги. Их всех с тобой отправили.

Лома только сейчас нашли. Его взрывом на другую сторону улицы выкинуло. Вовку Жданова очень тяжёлым отправили. Обгорел весь. Не знаю, доедет ли до госпиталя…

— Не доедет. — сказал я негромко.

— Жаль… — Лицо Окинавы свело как судорогой. Он судорожно затянулся сигаретой. Закашлялся. Опустил голову.

…Окинава со Ждановым корешились. Оба с подмосковья…

— Ладно, Окинава, давай держись. — Я тронул его за плечо. — Ничего не попишешь. Так ему на роду было написано.

— Я в норме! — Негромко откликнулся Акинькин. Вновь жадно затянулся. Помолчал. Потом глубоко вздохнул и тихо сказал. — Может так оно и лучше для Вовки. Он же как уголь был. Пальцы на руках до костей сгорели. Костяшки торчали как птичьи лапы. Это не жизнь…

— А раненых сколько?

— Без тебя пятеро. Ростовцеву руку оторвало, Даньку и Генку осколками посекло. Малина обгорел и Татарину башку пробило.

— Мгангу забыл. — Кивнул я на, лежавшую у ног, СВД.

— Не забыл. — Ответил Окинава. — Не нашли его. Ни Мгангу, ни ротного. Всё обыскали. Не нашли. Все крыши вокруг облазили, все квартиры. Как испарились. Ни клочка одежды, ни куска.

Два часа искали.

Завтра утром опять пойдём искать. Зеленцов приказал всё перевернуть, но найти…

С расцвем мы уже были на месте разрыва. Взводный выстроил два отделения цепью и мы шаг за шагом обыскивали школьный двор. Третье отделение обыскивало крыши и соседние дворы.

Как быстро земля впитывает кровь. Я только теперь это заметил. Ещё вчера здесь были лужи крови и обрывки тел, а сегодня лишь припорошенная снегом земля. У стены, где мы вчера складывали своих убитых здоровенный штабель ящиков с боеприпасами. За ним несколько солдат. Пехота. Один на обрывках картона и каких-то щепках разогревает банку тушёнки, другой в паре шагов от него сидит на корточках срёт. Остальные, сидят прямо на мокрой земле привалившись к стене. На лицах — тупое безразличие измученных, загнанных лошадей. Им всё равно. Даже инстинкт самосохранения притупился и угас. Чистые зомби!

…Дней пять назад соседнюю улицу перерезал снайпер. Чеченец как-то пробрался за охранение и засел на чердаке пятиэтажки в начале улицы. Первой пулей он снёс полчерепа, сидевшему у стены лейтенанту из полковой финчасти. Второй пулей, сначала разворотил скулу, выбежавшему на звук выстрела солдату, а потом добил его пулей в голову.

Когда мы пришли выкуривать чечена убитых уже вытащили крюками сделанными из проволоки. Мы начали готовиться к штурму пятиэтажки и запросили для поддержки танк. В ожидании его взводный дразнил снайпера, периодически показывая из-за угла край ушанки убитого солдата, надетый на кусок проволоки, которым вытаскивали убитых. Чеченец каждый раз клевал на обманку и стрелял, выбивая то каменную крошку с торца дома, то очередной дырявя шапку.

— Неопытный. — Довольно осклабился Зеленцов. — Дурак! Молодой видно. Азартный. Вместо того, что бы ноги в руки и уматывать — в «ворошиловского стрелка» с нами играет. Ну-ну. Сейчас танк подтянется поиграем…