Русский капкан

– Стрельбу не открывай. Только в крайнем случае, – наказал Тырину. – Жди меня в ельнике.

– А если вас долго не будет? – спросил проводник, – Что мне делать: возвращаться в отряд или пробираться в Шенкурск?

– Если я через час не вернусь, направляйся в город. Разыщи командарма Самойло. Передай портфель. Доложишь, что мы наткнулись на янки. Их несколько человек. Видимо, это диверсанты. Мне надо будет уточнить, куда они направляются.

– Чего проще! – обрадовался проводник. – Я вам приведу пленного.

– Не получится, Иван, – засомневался Насонов. – Янки – крепкие вояки. Мы вдвоем даже одного вряд ли одолеем.

– А тут и сила не потребуется, – сказал проводник. – Я умею по-старинному лечить зубы.

И опять со стороны прапорщика последовало уточнение: «А это как?»

Иван Тырин владел приемом, которым зубные лекари в древности пользовались на Руси. Если человеку требовалось удалить больной зуб, неожиданно для больного, его сзади били по темени скалкой, обмотанной мешковиной, и пока человек не очнулся, у него щипцами выдергивали наболевший зуб.

– А когда пленный придет в себя, вы его допросите? Вы же умеете по-ихнему.

При Тырине Георгий читал и тут же переводил найденную в лесу листовку. Листовка предназначалась для иностранных солдат, заблудившихся в тайге.

Пришлось на американце, справлявшем естественную надобность, испытать метод древней лечебной практики.

Не имея такого рода опыта «лечения» зубов, проводник перестарался: солдата оттащили в глубь леса, подальше от избы, где находились диверсанты, и в густом ельнике стали приводить его в чувство.

Очнулся солдат, когда с него сняли теплые ботинки и ноги подержали на холоде. Американец открыл глаза, с трудом шевеля языком, спросил:

– Это ты, Джери? Где моя винтовка?

– В городе, – ответил по-английски прапорщик.

– Шенкурск взяли?

– Взяли.

– А корабли так и не подошли?

– Подойдут.

– А что со мной? Я ранен? Голова раскалывается… Знобит. Кто снял с меня ботинки? Где они, Джери? Почему я тебя не узнаю?

– Ботинки вернем, если скажешь, куда вы направляетесь.

Не сразу, но солдат признался, что это диверсионный отряд второго экспедиционного корпуса. Перед отрядом поставлена задача до подхода кораблей внезапной атакой захватить городскую пристань и обеспечить высадку десанта.

Американец оказался покладистым. Убедившись, что имеет дело с красными, охотно отвечал на вопросы русского прапорщика. Не убирая руку от темени, постанывая от боли, ждал удара от русского, заросшего до самых глаз черным лохматым волосом. Этот русский стоял сбоку и держал в руке короткое полено с намотанной на нее какой-то серой тряпицей.

Солдат уже догадывался, что его ударил по голове именно этот русский, поэтому – он уже убедился – лучше всего отвечать правдиво, иначе отсюда живым не выбраться.

– Я пойду с вами, только меня не убивайте, – говорил пленный, заглядывая в глаза шагавшему сзади прапорщику.

– Что он хочет? – подал голос молчавший до сих пор Тырин.

– Просит, чтоб мы его не убивали… Может, мы его отпустим?

– А они наших бойцов отпускали? Вся Мудьюга завалена трупами красноармейцев и подпольщиков… Пленный, он, видать, хитрый, сразу согласился идти с нами. Вдруг по дороге будет возможность убежать? Они хитрые, эти янки. Как они с нашим лесом мухлюют!..

И все же без всяких неожиданностей удалось довести его до переправы. Стали, махая шапками, вызывать лодку.

И вдруг, у самого берега, как из-под земли появились люди. Потрясая винтовками, загалдели повелительными голосами:

– Кто такие? Бросай оружие!

По бушлатам и шинелям без погон первым узнал Иван Тырин, что это матросы и красноармейцы.

– Чего орете? Мы – свои.

– Свои, это которые?

Вооруженные люди подошли поближе, кто-то включил фонарь. На тужурке Насонова блеснул офицерский погон. И тут уже чуть ли не перепуганный крик:

– Ребята! Беляки! Окружайте!

Тырин успел из-за пазухи выхватить гранату, поднял над головой.

– Не подходи! Взорву!

Было не так темно, чтоб не разглядеть, что у бородача в руках.

– Мы – свои! – кричал Тырин. – Ведем в штаб пленного американца.

Кое-как разобрались. Убедившись, что это красноармейский патруль, Насонов назвал фамилию командарма, сказал, что командарм его ждет из-за линии фронта.

В сопровождении красноармейцев группу задержанных привели в кирпичное двухэтажное здание лесотехнической школы. Здесь размещался штаб Шестой Красной армии.

По случаю военного времени школа не работала. Учащиеся третий год были на каникулах, а мастера-преподаватели – в отпуске. Сам заведующий, известный в Северном крае лесовод Артемьев, уже больше года в Шенкурске не показывался, пропадал где-то на речке Уксоре, на своей летней даче. Летом – рыбачил, зимой – охотился на медведя. Обе его замужние дочери с малолетними внуками проживали в Архангельске, он их поддерживал рыбой и мясом, передавал через своих людей.