Русский капкан

Наконец-то Насонов и Тырин наткнулись на пост полевой полиции. Увидев русского офицера, американский полицейский по-русски, но с явно польским акцентом, воскликнул:

– Пан прапорщик, что в этом крае вы забыли?

Знакомый голос. Никак Зденек из 339-го полка?

– А вы что, пан Зелинский? – Насонов ему встречный вопрос.

Сержант Зденек Зелинский с белой повязкой полевой полиции весело отшутился:

– У русских, пан прапорщик, отвоевываем Россию.

Поляк издали узнал Насонова. Тот, в свою очередь, узнал сержанта. Весной они вместе плыли на «Олимпии», и Зелинский в летней парадной форме при входе в Кольский залив играл на трубе, представляя, что это не белая пустыня, а торжественно убранный костел, оставленный швабам на милой сердцу родине. И если бы семья не горела желанием разбогатеть, не уехала бы за океан. А чтоб разбогатеть, оказывается, надо было опять вернуться в Россию и уже с долларами начинать бизнес.

– Как твоя труба? – спросил Георгий.

– До трубы ли теперь, пан прапорщик? Помните Трончика? Ну, того, который вас постоянно обыгрывал в карты?

– Как же… Помню.

– Он больше не играет ни на трубе, ни в карты.

– Что так?

– Утонул в болоте.

– Он же здорово плавал?

– Так-так, пан Насонов. Океан переплыл, а в дрегве нашел себе могилу.

– Жаль хлопца.

– Я не жалею. А вы, русские, готовы всех пожалеть, даже тех, кто завтра вас будет убивать. И Трончик Россию не любил.

– А поляки – любят?

– Через одного. У Трончика был недобрый смех. Говорил: вот придет зима, Яцек, будет тебе труба… Войну, пан прапорщик, надо кончать до снега…Как вы думаете, до снега большевики подпишут капитуляцию?

– Надо их заставить.

– Золотые слова, пан прапорщик. Только кто заставит? Умеют воевать поляки. В нашем полку их больше половины, остальные – не вояки.

– А галицийцы? Вы о них так добре отзывались…

– Галицийцы – совсем не вояки. – И презрительно выругался: – Пся крев.

Вспомнил Насонов, как на крейсере яростно спорили новые американцы – поляки и галицийцы…Кто из них преданней служит Америке? Получалось, что поляки. Полякам на новой родине уютней. Их государственность никто не делит. Потому что ее нет. И любят поляки торговать, а не воевать. А если и воюют, то не они, а кто-то другой должен первым подниматься в атаку. Обычно это большая держава, Англия или Франция, с некоторых пор – Соединенные Штаты. Вот они пусть и воюют.

Сейчас об этом вспоминать не хотелось…

– Где сейчас штаб нашего 339-го полка? – спросил по-английски Насонов.

– На станции. Но майора Фурса там уже нет. Его батальон перебрасывают в Шенкурск, – откровенничал поляк-сержант. И уже как давнему приятелю, по секрету сообщил: – 339-й ждет подкрепление, тогда весь полк бросят на Шестую Красную армию. У красных кончаются патроны. И снарядов нет. Последний они бросили вчера.

Насонов изобразил изумление:

– Откуда известно?

– Перебежчик сообщил. Бывший офицер, подпоручик. У красных он ротой командовал.

Перебежчик не врал. Кто был ближе к артиллеристам, тот слышал их возмущение. В батареях крупного калибра оставалось по два-три снаряда на орудие. Их берегли для стрельбы по бронепоездам.

По распоряжению командарма-6 в лесу около разъезда Шожма в засаду были поставлены две гаубицы. Когда американцы возобновили наступление, сопровождавший пехоту бронепоезд уже в первые минуты боя был подбит этими гаубицами, и атака захлебнулась.

Пока ремонтировали паровоз, убирали с пути развороченную снарядом железнодорожную платформу, заменяли шпалы, о продолжении наступления уже не было и речи. Без поддержки бронепоезда пехота даже не поднимала голову.

Две гаубицы задержали интервентов на железнодорожном направлении больше, чем на сутки. В штабе фронта ни на минуту не прекращались переговоры с Петроградом и Вологдой. Не бездействовала и Москва.

По арсеналам искали боезаряды любого калибра. Что находили, под охраной отправляли на фронт.

В эти ненастные октябрьские дни помогли туляки. Рабочие складов боеприпасов собрали вагон снарядов среднего и крупного калибра и сто тысяч патронов к трехлинейным винтовкам системы Мосина и к станковым пулеметам системы «Максим». На окружных складах два двухосных вагона загрузили зимним обмундированием. И все это добро под усиленной охраной московских чекистов отправили на Северный фронт.

Конечно, это была капля в море, но именно она, эта капля, в конце ноября помогла остановить интервентов на железнодорожном направлении.

Помогли! Но остановили бойцы 156-го стрелкового полка, сформированного из рабочих Северной железной дороги и солдат, вернувшихся на родину с разных фронтов мировой войны.

Как пригодилось оружие, вовремя вывезенное с военных складов города Архангельска!

Петроград передал Северному фронту после ремонта 12 полевых орудий и к ним 12 орудийных лафетов. Командование Петроградского района обороны заверило реввоенсовет Северного фронта, что в ближайшее время после капитального ремонта на фронт поступит 12 гусеничных тягачей к полевым орудиям.

35