Русский хан

Тула напоминала муравейник перед дождем. Привели двоих рудознатцев, долго с ними беседовал, приглядывался. Наконец, старшему Онуфрию – крепкому мужику с черной бородой, отдал батыевский «компас».

– Онуфрий, за вещицу сию головой ответишь, не испорть и не потеряй.

Онуфрий в ноги повалился.

– Экий ты, брат, ты не в ногах валяйся, а дело сделай.

Дал им карту и указал примерное расположение некоторых месторождений. Хват выделил десятку для их личной охраны на Урале. С рабочими на Урал Савелий отправлял шестьсот гвардейцев с тремя пулеметами и парой минометов – ну, и карабины, конечно, были у всех.

Пленные киевляне к работе на рудниках Урала отнеслись спокойно, тем более, что их оповестили: жить будут в хороших срубах и получать за работу кое-какую копеечку. Старшему сотнику сопровождения Анисиму я выдал из казны денег на закупку зимней одежды.

Провиант, инструменты и лошадей получат в Нижнем Новгороде, Казани и Уфе. От Нижнего до Уфы порекомендовал сплавляться по рекам. Получив царскую грамоту, Анисим с большим обозом и людьми отбыл в путь дорогу. Мне перед дальнейшей поездкой в Киев предстояло заняться станочным парком для оружейного завода Тулы. На это дело убил два дня, затем суматошные сборы, и алга. Добравшись до Брянска по Десне, в конце сентября доплыли до Киева. Пленных ратников с полутысячей гвардейцев отправил дальше к будущему Донецку – добывать уголек.

На главном майдане в Киеве, перед огромнейшей толпой горожан выступил с речью. Народ принял меня очень хорошо, свой князь надоел им хуже горькой редьки. Бояре были ему под стать – жадные, чванливые и властолюбивые. Потому и народ киевский мое решение стать первым царем на Руси встретил с одобрением и пониманием. Народ на своей шкуре испытал разобщенность князей, периодически ходивших с войной друг на друга.

Прежде чем принять кардинальные меры в отношении князя Киевского и его бояр, проявил свою царскую волю, допросил лично. Из их компании велел отпустить четверых бояр, не бывших во Владимире и ничего обо мне не знавших. Князю Владимиру Рюриковичу, его воеводе Олегу Скуле и ближнему боярину Рюмину на эшафоте отрубили головы. С объявлением глашатая народу казнили вышеназванных за государственную измену. Тела казненных отдали родственникам, которым я приказал жить в своих усадьбах без выезда. Все вотчины, деревни и большую часть ценностей изменщиков отписали в казну. В княжьем тереме нашли сокровищницу – много нахапал оппортунист. Двадцать сундуков с золотом, серебром и ювелирными украшениями, да двадцать с ценными мехами – хорошее подспорье царской казне.

Рувим Кацман с помощниками занялся пересчетом содержимого сундуков – для описи и сдачи в закрома.

Я тем временем наказал Карчи заняться контрибуцией с киевлян в виде продовольствия и теплой одежды – на Урал, в Тулу и Донецк.

Последний официально наименовали и нанесли на карту.

Скоро зима, как бы пленные не перемерзли. Сроку Карчи дал три дня. Савелию Хвату велел найти толкового тысяцкого или сотника на должность Киевского воеводы.

Боярина Власа Худорина поставил наместником. Из трофейной казны выделил полчетверти на нужды города. В красивейшем Киевском соборе отслужили торжественный молебен во царствование. Один день горожане пили и ели на халяву, на другой – мы уже плыли по Днепру.

Дошли до Смоленска. Основная часть гвардии находилась под его стенами. Город был захвачен Литовским княжеством пять лет назад. Оккупантов обули за одну ночь – из гранатометов, забросали через стену НПГ, открыли ворота, и все – город наш. Литвинов убивали по всему городу – помогали сами горожане. По моему приказу оставили парочку. Кто-то должен донести радостную весть их князю. И строго наказал:

– Если сунутся литвины на Русь, то увидят свою смерть.

По мордам пленных видно, что сия страшная ночь останется в их памяти навсегда. С тем и выгнали их из города.

День отдыха – и снова в путь, на Великий Новгород. До него добрались в первых числах октября, благо осень стояла сухая и теплая. Горожане засели за высокими стенами, и идти под мою руку явно не желали. Взяли Новгород без затей, тем же способом, что и Смоленск. Выпоров плетьми особо горластых, опустошив казну на большую часть и посадив своего наместника с гвардией, отбыли в устье Луги. Небольшой отряд воинов ушел дальше на Север, за поморами, те – прирожденные корабелы. Осень прочно вступила в свои права, с Финского залива дул холодный ветер. Всех гвардейцев и пару десятков плотников бросил на валку леса. Будем срочно ставить срубы и строить дома и бараки. Порывшись в компе, обнаружил приятный подарок – двадцать паровых лесопилок. Четыре произвел на берегу, естественно, без свидетелей. Мои гвардейцы давно разучились удивляться, но мало ли что.

Юрия Коротыша с его корабелами научил пользоваться лесопилками. В устье Луги в темпе рос поселок, появились первые поморы с семьями. Наказав корабелам строить верфи и снабдив их инструментом и документацией, дал задание на закладку восьми кораблей. Половина – «купцы», остальные четыре – военные корабли.