Русский характер

Не то чтобы он опасался визита украинских или тем более российских блюстителей закона. Его дом был его крепостью. Надежной, неприступной, способной выдержать как отчаянный штурм, так и длительную осаду.

Максимум безопасности при минимуме комфорта – эта фраза могла бы послужить девизом Шарко. Он не обзаводился мебелью, не украшал стены картинами и зеркалами, не застилал паркетные полы коврами. Комнаты были полны гулкого эха и выглядели нежилыми. Но самым неприглядным местом являлась огромная ванная комната, в которой самой ванны не было – только унитаз, раковина да душ, кафель вокруг которого почти всегда оставался сухим.

Шарко не любил воду, а раз в месяц, в дни полнолуния, она внушала ему беспричинное отвращение. Сейчас начинался именно такой период. Проведя на солнцепеке не менее двух часов, Шарко не выпил ни глотка воды и не испытывал ни малейшей потребности искупаться. Его не смущал тяжелый запах, исходящий от собственного тела. Все, что улавливали его ноздри, это дурманящий аромат желтых, белых и красных роз, высаженных вдоль высокой ограды. Над ними жужжали пчелы. Только насекомые могли беспрепятственно проникать на территорию, обнесенную трехметровой кирпичной стеной. Да и то не все.

5

Привлеченная густым запахом, черно-желтая оса с перепончатыми крылышками перелетела через кирпичную ограду, увитую плющом, и сделала пробный заход над телом обнаженного Шарко, а потом принялась описывать постепенно сужающиеся концентрические круги.

Не так давно она настигла свою ближайшую родственницу пчелу, атаковала ее на цветке чайной розы и пронзила жалом. Содрогаясь от вожделения, оса «опустошила» свою добычу, выдавливая из нее ароматный мед, как из тюбика, и слизывая его прямо из пчелиного рта. Насытившись, она отнесла парализованную жертву в нору, где были отложены ее личинки, которых она кормила подобно птице, заботящейся о своих крохотных птенчиках. Такие «пчелиные консервы» могли храниться под землей довольно долго, но инстинкт не позволял осе притрагиваться к ним снова. Кроме того, будучи настоящей хищницей, она питалась не только сладким. К бассейну ее привлек запах несвежей плоти. Гадая, почему от живого существа, распростертого на лужайке, несет тухлятиной, миниатюрная крылатая тигрица совершила плавный разворот и пошла на снижение.

Шарко, следивший за осой, оставался совершенно неподвижным, лишь мутные капли пота стекали по его вискам. Затем его зрачки мгновенно сузились, и вскинутый кулак протаранил осу в воздухе, в нескольких сантиметрах от непомерно волосатого паха. Удар был столь резок, что невесомое тельце насекомого сплющилось и отлетело в противоположном направлении, где упало на бетон, подергиваясь в предсмертной агонии.

– Вот так, – пробормотал Шарко, – со всеми будет.

Ему не было необходимости приподниматься, чтобы проверить результат своего молниеносного удара. Он просто взглянул на свой кулак, помеченный влажным пятнышком, и удовлетворенно улыбнулся. Точно так же ему не нужно было сверяться с часами, чтобы определять время. Хорошо развитое чутье подсказывало Шарко, что скоро подадут обед.

После еды он завалится спать, а вечером настанет время слегка спустить пар. То же самое предстоит ровно через неделю. Сеанс массажа. При мысли о нем рот Шарко наполнился слюной. У слюны был привкус крови. Чужой крови. Человеческой. Женской. Сладко-соленой.

Это все из-за приближающегося полнолуния, когда звериные инстинкты возобладают над человеческой натурой и требуют выхода.

О нет, Шарко не перегрызал глотки своим жертвам – он всегда умел держать эмоции под контролем. Ему было достаточно слегка покусывать партнершу, чтобы испытать удовольствие куда более сильное, чем то, которое заурядные люди получают при сексуальном контакте.

Раз в неделю. Не чаще, но и не реже.

Прежде Шарко пользовался услугами проституток, однако врожденная брезгливость мешала ему как следует насладиться трепещущей плотью. Мало ли кто прикасался к продажным телам с бритыми лобками? Совсем другое дело – массажистки. Чистенькие, опрятные, пахнущие кремами, мылом и свежестью. Обычно они пугались, начинали верещать и отбиваться, а потом рыдали, разглядывая отметины зубов на своей коже, но щедрая премия помогала уладить конфликт. Некоторые даже предлагали повторить, хотя Шарко было достаточно одного раза. По правде говоря, он опасался, что при повторном сеансе не сумеет сдержаться и, сомкнув челюсти на человеческой плоти, уже не разожмет их, покуда не добьется того, к чему подталкивает темный инстинкт.

Терзая женщин, покусывая их за шеи, плечи и груди, он достигал столь бурного оргазма, что потом долго еще чувствовал себя разбитым и опустошенным. Иногда ему снилось, как он сидит над распростертым женским телом и воет на луну, прерывая это занятие лишь для того, чтобы облизать окровавленные губы. Вздор. Темные игры подсознания. Наяву ничего подобного не происходило и никогда не произойдет.

Беспрестанно почесываясь, Шарко встал, прошелся по площадке и остановился над неподвижным трупиком осы. Вокруг нее уже суетились муравьи.