Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)

Идеальной межгосударственной границей на вечно беспокойном Кавказе стал ныне Главный Кавказский хребет – рубеж естественный и бесспорный. Российская империя в своих бесконечных – и совершенно справедливых! – войнах с турецкими захватчиками, естественный тот рубеж пересекла, мы даже присоединили так называемую «Турецкую Анатолию» со знаменитой горой Арарат. Пусть уж теперь независимые армяне возвращают себе сами эту вершину, изображенную на их государственном гербе. У нас, русских, довольно своих забот. А бывшая советская Грузия? В 1921 году ничтожные силы русских красных, голодные, оборванные, плохо вооруженные, без боя заняли горделивый Тифлис, где недолго правили тогдашние (не отличавшиеся от нынешних, кстати говоря) националисты-русофобы. В разгар братоубийственной нашей войны, 1919-20 годах, заносчивые тифлисские политиканы посылали свои вооруженные отряды, чтобы отхватить русский город Сочи. Правда, и это им не удалось тогда, как и захватить Цхинвали в наши дни («бежали робкие грузины», как отметил русский классик за двести лет до описываемых здесь событий).

В советские времена население «Грузинской ССР» жило в неизмеримо более благоприятных условиях, чем любые другие «республики» страны, а из бедной «Российской Федерации» туда поступали огромные вливания всякого рода. В том числе, что немаловажно отметить, и в сферу культуры. Как хвалились тогда грузины своим кино, художниками, артистами, о том хорошо помнят все пожилые современники. Допустим, не станем спорить задним числом, но зададимся вопросом: а сегодня что? Ответ очевиден – ничего. Не переводят ныне в Москве грузинских поэтов, тамошние кинокартины (если они есть) никому в России не ведомы. А ведь климат и природа «на берегах Арагви и Куры» ничуть не изменились за эти двадцать лет.

Стало явным, что интерес к малому и бедному государству (в данном случае Грузии), ныне так далеко от нас, как и предавшая Россию Болгария или какая-нибудь заморская Колумбия, пропал. Кстати, немаловажно тут отметить, то же самое произошло и с избалованными в советские времена «республиками Прибалтики». Никому теперь не нужны их бедные курорты, как и писатели, ранее постоянно издаваемые в России, а заводы по производству плохоньких радиоприемников они развалили сами.

Теперь переходим к самому сложному острейшему и запутанному с самых разных сторон вопросу о наших западных пределах. Тут надо сказать о странах, которые для обрезанной «Россиянин» ныне стали нашими «соседними странами» – Украине и Белоруссии. Скажем сразу и твердо, невзирая ни на какие протестующие вопли с любых сторон, что в природе не существует ни таких стран, ни таких народов и языков, ни тем паче государств.

Украинцы и белорусы существуют, и они имеют такое же право называться таким образом, как псковичи, нижегородцы, уральцы, забайкальцы. Когда В.Даль составлял свой знаменитый словарь, он по говору мог без труда отличить ярославского уроженца от курянина. Со временем эти языковые отличия стерлись. Иначе сложилось на юге страны, в Малороссии. Там образовался характерный говор, распространенный не только в малороссийских пределах, но и на Дону, Кубани, Ставрополье. Со второй половины XIX века из этого говора стали создавать народ, нацию. Дело продвигалось с двух сторон. С одной напряженно трудились местные националисты, точнее сказать – сепаратисты. Кстати, были такие течения и в казачьих краях, и на Урале, и в Сибири. Дело простое, обычное всем странам и народам: местные князьки и их свита всегда мечтают о «независимости», чтобы сделаться у себя дома царьками. В нашем случае – независимости от Петербурга, стать «самостийными» властителями, окруженными собственными царедворцами. Ведь так приятно принимать иностранных послов и парады своих войск.

Уральские, сибирские и прочие сепаратисты в России мечтали о сходном, но была та существенная разница по сравнению с сепаратистами малороссийскими – на Урале и в Сибири не создавали своего местного «языка». А на юге произошло иное, местные провинциальные самостийники создали свою «мову», то есть простонародный говор своих малограмотных крестьян объявили языком. А это уже нечто очень серьезное, язык предполагает существование собственно культуры. Вот ее и стали создавать искусственно. Тут же появились худосочные местные интеллигенты, которые стали переводить «Евгения Онегина» на «украинский язык». Так появилась в Киеве, матери городов русских, «национальная культура», которая подчеркнуто враждебно открещивалась от великой и признанной по всему миру русской культуры. Свой кусок слаще.