Русский код развития

Н. Нарочницкая: - Реальный сектор экономики. И здесь мало пока получается. Потому что финансовые меры - это спасение неких механизмов, но не подъем экономики. И, конечно, выравнивание уровня жизни регионов, развитие регионов, прежде всего. Потому что это уродливое несоответствие, неоднородность развития страны - огромный тормоз. И, наоборот, - резерв для мощных государственных усилий.

А. Оганесян: - А вот в продолжение этой темы. Один из москвичей (не назвал себя) задает такой вопрос: «Давайте сыграем в игру, которую предложила когда-то «Литературная газета» - «Если бы директором был я». (Была такая рубрика, действительно). Так вот, если бы вы были главой российского государства, что бы вы стали делать, какие бы задачи вы определили для власти, народа и в целом для страны?»

Н. Нарочницкая:- Критиковать всегда легко. Я никогда бы не была главой государства. Я как женщина, пусть не глупая, образованная, все же считаю, что женщины меньше, чем мужчины способны отмести все второстепенное, выделить главное и принять верное решение. Поэтому это не для меня.

На самом деле, для меня есть вещи страшнее, чем экономические неурядицы, из которых Россия даже после 300-летнего порабощения выходила, потому что все материальное наживается обратно. Нет такой страны, которая бы после самой опустошительной войны через какое-то время, большее или меньшее, полностью не восстановилась и даже не забыла об этом. Но мы утрачиваем интеллектуальный потенциал нации, мы утрачиваем культуру, мы утрачиваем население.

Задача номер один для меня - восстановление прироста населения в нашей стране. И - не постесняюсь этого сказать, никого не обижая, - нужно во весь голос поставить вопрос о достоинстве, культуре, росте и динамике именно державообразующего русского народа.

Это абсолютно не нацелено против кого-либо. Потому что самая большая ошибка - думать, что в многонациональном государстве нельзя вообще говорить о какой-либо национальной идее. Наоборот. Бойтесь не тех, кто кресты ставит, кому-то они не нравятся. Бойтесь тех, кто срывает их, потому что сегодня он срывает крест, завтра он срывает полумесяц, и так далее.

Мы теряем образование - то, что было нашим достоянием в советское время. Я же помню, когда я работала в секретариате ООН, как наш самый заядлый троечник наш, наша серость был корифеем эрудиции, по сравнению с коллегами. Это очень серьезно. Деинтеллектуализация, дебилизация, огрубление нации - это огромная трагедия. И, конечно, люди.

Посмотрите, сколько протестных настроений, хотя, на самом деле, сейчас лучше, чем было в 90-е годы. Я пережила 90-е годы, я знаю хорошо. Но тогда люди думали: перетерпим - выстроится. А сейчас они видят: хотя правительство спасает тех, кто на краю, строит дома погорельцам и прочее, чего раньше не было, но ту заложенную первыми реформаторами структуру экономики не меняет. И целые огромные категории профессий, где работают миллионы нужных граждан, обречены влачить жалкое существование, а нам рапортуют о том, сколько у нас миллиардеров, каких поваров пригласили в новый ресторан в Москве.

Меня это просто бесит, когда я слушаю «Вести FM», где на всю страну рассказывают, каких поваров пригласили. Люди не могут на похороны поехать, в конце концов.

Дело в том, что мы живем в эпоху демократии, причем, демократии, которая претендует, как в свое время марксизм, быть высшим достижением человечества. Учение демократии всесильно, потому что оно верно - помните, мы учили нечто подобное в учебниках по научному коммунизму? Никакой критики. Так вот, неравенство средневекового типа, какое сложилось у нас в стране, не соответствует постулатам демократии XXI века.

А. Оганесян: - Есть вопрос интересный из Севастополя, нам с Вами предлагают взглянуть на карту мира. Так и сказано: «Давайте, взглянем на карту мира». Где только сегодня ни разгораются конфликты: Ближний Восток в целом, Ливия, Сирия, Норвегия, Испания, Греция, теперь Лондон и Израиль.