Русский купидон

— Сима! Она уехала к стоматологу! Ей станут делать новые неродные зубы. Короче, плакали наши четверги…

Старушки печально примолкли, и тут можно быстренько пояснить: четверги в доме сестер Кулебякиных были святой традицией пожилых дам, населявших тихий поселок. Нечто вроде Дамского клуба. Или Бойцового… Во всяком случае, именно по четвергам особенно долго и мучительно икалось большинству «новых русских», населявших Кулебякино, потому что пенсионерки не стеснялись в выражениях и делились друг с другом буквально всеми сплетнями, которыми их снабжал окружающий мир. И вот уже неделю, из-за удушающей жары, свалившейся на среднюю полосу России, этот процесс заглох на корню. Ничего не происходило в поселке Кулебякино. То есть абсолютно.

Серафима решительно взмахнула веером.

— Надо заняться этим лично. Всколыхнуть, так сказать, общественность.

Аглая ехидно покосилась на сестру.

— Да? И как ты собираешься это сделать? Вылезти голой на крышу? Соблазнить участкового?

— Устами младенца и дурака глаголет истина! Нам нужен сексуальный скандал. Скандальчик. Скандалюшечка. Нечто вроде катализатора всего процесса.

— Сима! Я тебя не слушаю. Я вообще девица…

— Ты разнузданная эротоманка, Аглая Владимировна! Неужели ты могла даже в мыслях представить, что мы с тобой…

— Сима, прекрати. Что ты задумала?

— Пока не знаю. Маловато места, не развернешься. Был бы хоть областной центр, сошел бы коррупционный скандальчик. Или шантаж! Совращение малолетних главой администрации…

— …поселка Кулебякино. Ты свихнулась, Серафима.

— Ничего подобного. Я же говорю, у нас здесь это не пройдет, не тот масштаб. Не-ет, нам нужен скандал другого рода. Глубоко частный. ИНТИМНЫЙ. Если, конечно, ты понимаешь значение этого сложного слова.

— Не хами, Сима. Лучше приведи пример.

— Ну… Вот Эдик, например? «Все для дома и участка».

— И что Эдик?

— Может, он голубой?

— Эдик?! Ты точно чокнулась!

— Глашка! Эдик здесь совершенно ни при чем. То есть он на самом деле может быть кем угодно, но если правильно пустить слушок…

— Серафима! Мне стыдно за тебя. Эдик починил нам насос, посоветовал отличную подкормку для плетистых роз, накачал тебе велосипед, а ты…

— Хорошо, Эдик не пойдет. Забудь об Эдике.

— Да как это — забудь об Эдике! Эдик, он же прекрасный человек…

— Забудь! Все! Потом, он же уже старый. Ему лет сорок…

— Ой, чья бы корова мычала…

— Нет, Глашечка, ты не понимаешь специфики. Нам нужен кто-то помоложе. И лучше всего — кто-то с абсолютно незапятнанной репутацией. Тот, чье имя и скандал несовместимы, как… как…

— Котлеты и шампанское.

— Молодец.

— Кушать хочется. А в чем скандал?

— Разумеется, в сексе!

— Сима!

— Что? Слово забыла? Или как это выглядит?

— Что «это»?

— То, что делают двое, чтобы заделать третьего.

— Серафима, я ухожу.

— Стой. Ни слова о братце с двумя племянниками.

— Фу! Пошлячка.

— Хорошо, могу перейти на медицинские термины. Ты же знаешь, мой четвертый муж был проктологом…

— Не надо! И вообще, это глупо. Мы с тобой просто старухи, мы совершенно не знаем, как это происходит сейчас…

— Глаша, ты меня извини, но техника за последние пару тысяч лет…

— Я не о технике, а об антураже. Во времена нашей с тобой половой активности даже рука парня на твоей заднице могла служить серьезным поводом для замужества, а сейчас этого не гарантируют даже десять лет совместной жизни и трое нажитых детей…

— А говоришь, не разбираешься.

— Серафима, КАК ты собираешься это сделать?

— Не сделать. Поспособствовать. Слушок, словцо, обстоятельства… Глаша, в таких делах я художник. Надо ждать вдохновения. Вот когда я уводила Вадим Витальича у его первой жены…

— Ужас. И это — мой близнец. С кем ты собираешься проворачивать свои гнусные делишки?

— Пока не знаю. С кем-то, у кого безупречная репутация. Да вот, хоть бы и с…

Аглая привстала, чтобы проследить взгляд сестры. Серафима же задумчиво уставилась на низенький зеленый заборчик, ограждавший участок на противоположной стороне улицы…

1

Когда жарко, то все вокруг кажется немного замедленным. Как на рапиде в кино. Вероятно, из-за воздуха, который струится над капотом вашей машины, и его можно потрогать отвратительно потной, скользкой рукой…

Максим Сухомлинов провел влажной ладонью по влажному ежику волос, стряхнул капли пота с висков. Ледяной душ. Потом ледяной нарзан. Потом ледяное… ну, пусть пиво. Пару бутылок, не больше.

Он, как полный идиот, стоял на светофоре. Идиотизм заключался в том, что светофор торчал посреди поля сурепки, где и пролегала узкая частная дорога, ведущая в престижный, элитный и понтовый поселок Кулебякино. Ни перекрестков, ни пешеходов, ни диких зверей, ни встречных машин, ни, соответственно, ГИБДД, но Макс Сухомлинов почему-то торчит перед красным сигналом светофора и плавится от жары в своем джипе.