Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра

Герой повести Никитина, семинарист, начинает дневник в летние каникулы и завершает его в момент окончания семинарии и выбора жизненного пути. То есть дневник охватывает важнейший этап в становлении личности его автора. Как и положено дневникам периода индивидуации, дневник семинариста Белозерского отражает душевные переживания героя, его мысли, а факты внешней жизни фиксируются лишь в той мере, в какой они оказывают воздействие на мир внутренний («Пишу то, что вижу, что проходит у меня в голове, что затрагивает меня за сердце»[332]).

Образовательная функция дневника также прослеживается в никитинской повести. Она свойственна ряду классических юношеских дневников: «Записывая все, что вокруг меня делается, быть может, я со временем привыкну свободно излагать свои мысли на бумаге»[333]. (Ср. с записью в дневнике А.И. Тургенева: «Но мне нужно обрабатывать свои мысли. А приобрести это искусство можно одной только практикой»).

Одним из компонентов дневника периода индивидуации является образ Наставника или старшего товарища, который служит для дневниковеда образцом ума, нравственных принципов, авторитетом в решении важных жизненных проблем. Есть такой образ и в повести Никитина. Это приятель Василия Белозерского Яблочкин, тоже семинарист, но по своему развитию стоящий выше главного героя. Его судьба напоминает судьбу авторитетных друзей и наставников некоторых авторов классических дневников: Андрея Тургенева в дневнике Жуковского, Павла Федотова у Дружинина, Лободовского у Чернышевского. Все они рано умирают, но оказывают громадное нравственное, воспитательное воздействие на дневниковедов.

В повести Никитина роль Яблочкина раскрывается постепенно. Вначале юный семинарист признает лишь дарование своего друга, не вдаваясь в детальный анализ его личности. Некоторые стороны его характера и поступки он еще не понимает: «Яблочкин необыкновенно даровит, жаль только, что он помешался на чтении какого-то Белинского и вообще на чтении разных светских книг»[334]. Скоро, однако, Яблочкин становится для Белозерского авторитетом. По его рекомендации он читает книги, которые производят переворот в нравственно-эстетическом сознании героя: «Я только что дочитал «Мертвые души» и спешу сказать о них несколько слов под влиянием свежего впечатления ... Господи, какой же я дурак! Прожить девятнадцать лет и не прочитать ни одной порядочной книги!. ... Яблочкин дал мне еще несколько книг»[335].

В дальнейшем Яблочкин склоняет семинариста к выходу из духовного звания с целью поступления в университет. Его нравственный облик, эрудиция, жизненные принципы и идеалы оказывают на героя неотразимое воздействие. В разных частях своего журнала он постоянно упоминает об этом: «Ну, мой милый, бесценный Яблочкин! Как бы ни легли далеко друг от друга наши дороги, куда бы ни забросила нас судьба, я никогда не забуду, что ты первый пробудил мой спавший ум, вывел меня на Божий свет, на чистый воздух, познакомил меня с новым, прекрасным, доселе мне чуждым, миром...»; «Ну, мой милый Яблочкин, пример твой на меня подействовал»[336].

Второй составляющей дневника периода индивидуации являются выписки из книг и их анализ. В повести Никитина они, в силу художественного характера произведения, представлены лишь названиями. Разбор сочинений заменен их эмоциональной оценкой. Это уже упоминавшиеся «Мертвые души», а также другие книги, рекомендованные герою его товарищем: «... я читал, по указанию Яблочкина, перевод «Венецианского купца» Шекспира ...»[337] Далее дается оценка этой пьесе.

Третий функциональный элемент дневника, составление жизненного плана, представлен раздумьями героя о преимуществах университетского образования и способах ухода с духовного поприща. Это один из важнейших мотивов повести. Правда, планам героя не суждено осуществиться. Тем не менее на их разборе повествование заканчивается, что еще раз подтверждает значимость этой идейной составляющей дневника.

Есть в дневнике семинариста и критика собственных недостатков, также свойственная журналам периода психологического самоосуществления. Герой неоднократно принимается разбирать свои поступки и выносит приговор таким, которые не соответствуют его этическим идеалам: «Ну, любезный Василий Иванович, помни этот урок! Нет, брат, шалишь!.. Теперь каждый свой шаг ты должен строго обдумывать. Из каждого твоего намерения, готового перейти в дело, ты наперед обязан выводить вероятные последствия»[338].