Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра

Итак, многообразие приемов создания характерного и типического подтверждает мысль о творческом характере работы дневниковедов над образным строем их летописей. Тип и характер в дневнике – это не фотография и не механически составленный портрет. При создании характеров и типических образов авторы опираются на принципы отбора, в основе которых лежат их мировоззренческие установки, психологический склад, наконец, жизненный опыт.

Характерология и галерея типов в дневниках XIX в. настолько богаты и эстетически выразительны, что некоторые из образов этой галереи попали в «большую» литературу. Помимо уже упоминавшихся образов дневников Решетникова и Короленко, это образ Ахросимовой в «Войне и мире» Толстого, заимствованный писателем из дневника СП. Жихарева (в нем она фигурирует под фамилией А. Офросимовой). Писатели, безусловно, активнее использовали бы дневниковые образы в художественных произведениях, если бы дневники своевременно публиковались. Но таких публикаций, к сожалению, было ничтожно мало, да к тому же наиболее значительные образцы жанра гораздо реже выходили в свет, чем второстепенные и малозначащие материалы.

3. Приемы создания образа человека в дневнике (композиция образа)

а) конструктивный образ

До сих пор речь шла об особенностях дневникового образа, о сходстве и отличии между ним и образом художественным. Были установлены определенные параллели и аналогии в сфере эстетического у этих двух видов образов. Однако есть область, где оригинальность дневникового образа проявляется особенно выпукло, – это его композиция.

Как уже отмечалось, в дневнике образ не является фотографическим отражением оригинала. Он содержит в себе отношение автора, в котором всегда имеется элемент субъективности. Последний может быть большим или меньшим в зависимости от степени знания автором человека, которого он описывает. А знание это может пополняться со временем. То есть образ в дневнике периодически обогащается содержательно. Он не статичен. Но динамика дневникового образа не контролируется автором. Он развивается стихийно и порой даже неожиданно для дневниковеда. Писатель раскрывает образ для читателя, а автор дневника открывает его для себя.

Дневниковый жанр выработал группу приемов создания образа. Среди них выделяются четыре наиболее продуктивных.

Образ может строиться путем последовательного прибавления черт характера, жизненных обстоятельств, поступков, характеристик других лиц, т.е. конструктивно. Такое нарастание признаков может растягиваться на месяцы и годы. Человек может то появляться на страницах дневника, то на долгие месяцы и годы пропадать. И акценты в его характеристике могут меняться с такой же периодичностью. Но с каждым разом его образ раскрывается полнее, обогащается новыми элементами, усложняется.

Если для писателя такая последовательность в художественном произведении является литературным приемом, то автор дневника на самом деле открывает для себя характер человека и в своем сознании строит из последовательных наблюдений его образ.

К такому образу автор проявляет особую заинтересованность, так как стремится познать его во всей полноте, целостно, даже в том случае, если он ему не во всем симпатичен.

Художник в том или ином образе своего произведения выражает свою идейно-эстетическую концепцию. Композиция дневникового образа также держится не на механической основе. В ней находят отражение мировоззренческие установки автора: его представления об этических нормах, эстетические вкусы, идейная убежденность.

Е.А. Штакеншнейдер движется в раскрытии образа от портретно-аналитических приемов к психологическому характеру и его идейному ядру. В богатейшей галерее образов ее дневника видное место занимает образ П.Л. Лаврова – философа, педагога, революционера. Позднее она посвятит ему интересные воспоминания. Из текста записей дневника, посвященных этому известному деятелю 1860 – 1870-х годов, видно, что Штакеншнейдер переживала серьезное увлечение автором «Исторических писем». Его образ встречается в записях разных лет и постоянно обогащается.

Как нередко бывало в истории дневникового жанра, первое упоминание в дневнике о Лаврове относится ко времени, когда Штакеншнейдер не была с ним знакома, а слышала о нем из чужих уст: «Лавров – артиллерийский офицер, о котором много говорят ... Это какой-то необыкновенный, плутарховский человек, суровый к себе, но вообще идеалист и мечтатель, и в то же время замечательный математик»[163].