Русский Лондон

«Набокова считают русским писателем до переезда в США и американским — после того, как он начал писать на английском языке… Однако, по мнению английского писателя Э. Берджесса, английский Набокова слишком правилен, в нем нет непосредственности. Несмотря на все реверансы Набокова в адрес приютившей его и давшей ему признание Америки, ее цивилизация, уклад жизни раздражали его, вызывая размышления о филистерстве, мещанстве…»

Трагическим одиночеством эмигранта и тоской по родине проникнуты его стихи, написанные на чужбине:

… Есть сон. Он повторяется, как томный
стук замурованного. В этом сне
киркой работаю в дыре огромной
и нахожу обломок в глубине.

И фонарем на нем я освещаю

след надписи и наготу червя.
«Читай, читай!» — кричит мне кровь моя:
P, О, С… нет, я букв не различаю…

Врожденное дарование И.А. Бунина

Поэт, прозаик, переводчик Иван Алексеевич Бунин эмигрировал во Францию через Константинополь в 1920 году. Из Парижа он предпринимал кратковременные поездки в Англию, Швецию, Германию, Эстонию, Югославию, Италию.

До отъезда из России Бунин был уже сформировавшимся и известным литератором. На родине у него вышло немало сборников стихов и прозы. Большинство из них получили восторженные отзывы отечественных литературоведов и критиков. В 1901 и 1909 годах Иван Алексеевич удостаивался Пушкинской премии Петербургской академии, он стал ее почетным академиком.

Максим Горький считал Бунина «первым писателем на Руси». Повести «Деревня» и «Суходол», рассказы «Сила», «Хорошая жизнь», «Князь во князьях», «Господин из Сан-Франциско», «Сверчок», «Захар Воробьев», дневник «Окаянные дни», обличавший революционную большевистскую власть, — вот далеко не полный перечень замечательных произведений писателя, оказавшегося в изгнании в 20-х годах прошлого века.

В Лондоне его хорошо знала читающая публика. В британской столице не только выходили работы Бунина. Английские литературоведы посвящали ему статьи и исследовали творчество Бунина. В эмигрантской среде организаторы встреч с Иваном Алексеевичем не знали проблем с привлечением публики и распространением входных билетов.

Впоследствии, став уже лауреатом Нобелевской премии, на закате жизни, Иван Алексеевич не переставал интересоваться всем, что происходит на родине. «Интересуясь литературной жизнью в СССР, — отмечалось исследователем творчества писателя Я. Маркович, — Бунин положительно отзывался о некоторых произведениях К. Паустовского, А. Толстого, А. Твардовского, что не мешало ему по-прежнему выступать против коммунистического режима. Молодые писатели русского зарубежья оценивали творчество Бунина как локальное явление, находящееся в стороне от художественных исканий своего времени и потому не способное привлечь внимание европейского и американского читателя».

И.А. Бунин

«Высокий, стройный, с тонким, умным лицом, всегда хорошо и строго одетый, любивший хорошее общество и хорошую литературу, много читавший и думавший, очень наблюдательный и способный ко всему, за что брался, легко схватывавший суть всякого дела, настойчивый в работе и острый на язык, — вспоминал о нем Н. Телешов, — он врожденное свое дарование отгранил до высокой степени».

По инициативе и при активном участии А.В. Тырковой-Вильямс в Лондоне Бунину был оказан «многочисленный прием в обществе английских писателей».

Однако, по утверждению Ю. Мальцева, «в обществе иностранцев Бунин всегда тушевался, становился молчалив и замкнут. Это усиливалось еще остро ощущаемым им неравенством социального статуса: нищий эмигрант, он чувствовал себя не на своем месте на элитарных парижских раутах…» Иван Алексеевич так никогда и не включился в западную жизнь, продолжая жить в той России, которая бала с ним и в нем.

Совсем не случайно у Бунина в эмиграции возникли щемящие поэтические строки:

У зверя есть нора, у птицы есть гнездо.
Как бьется сердце, горестно и громко,
Когда вхожу, крестясь, в чужой, наемный дом
С своей уж ветхою котомкой!..

Глава десятая Русский Лондон укрепляется