Читаем Русский мат. Оды XVIII-XXI вв полностью

Русский мат. Оды XVIII-XXI вв

Парю и зрю душевным оком:Миры несутся предо мнойВ неизмеримом и высокомПространстве, ум смущая мой.Все дивно, чудно, стройно это!Вот длиннохвостая комета,Вот лучезарная звезда…А вот венец всего — пизда.Пизда сокровище есть девы,Сперва явилася у Евы,Адаму ж дьявол крикнул: «Суй!» —Пизда попалася на хуй.И вот Адам младую девуПрижал безжалостно ко древу,Хоть древо мощное трещит,А Ева между тем пищит,Адама ж хуй как кол стоял,Он целку мигом проломал.И вот, склоняся голым теломК нему на лоно, шепчет смелоМладая дева: «Не жалей!Валяй еще, еще, скорей!О, хуй! — веселье и услада,—Кричит вновь Ева вне себя.—Мне райских яблоков не надо,Хочу лишь одного тебя!»Зато и первый человекТакою обладал шматиной,Какой нам не видать во век,Как только разве у скотины.О, боги! что я зрю потом?Ряд патриархов величавыхНа сестрах, дочерях верхом,Возящих в пиздах кучерявых.Вот, например, хоть Мафусал:Он малафейки набросалВ пизду, я чаю, ведер с сто—Предивно было естество!Сей ряд собой венчает Ной,Который хуй имел такой,Что даже черномазый ХамНе верил собственным глазам.И вот я вижу Авраама:Он хуй имел такой, что встарьЕму дивилась Сарра-дама,Да и раба ее Агарь.А, по сказанию Талмуда,Однажды даже АвраамВ угоду сих прелестных дамНе пощадил родного уда,Конец его он отрубил,Затем, что длинен крепко был.Потом и прочие евреи,Доселе злые лиходеи,Обрезывают хуя крайИ мнят чрез то вселиться в рай.Сын Авраама и Агари,Благообразный Измаил,Измаилитян наплодилОт стран Синайских до Сахары.Хуй был его как у отца,Почти что как у жеребца.Вот настоящее блаженство!Затем у них и многоженство.Еблась Ревекка с ИсаакомС не менее задорным смаком;Иаков тоже был не прост,Двум женам залупляя хвост,Нередко Лии и РашелиТакие воздвигал качелиИз их горе поднятых ног,Что вряд ли кто бы так возмог.И, не довольствуясь женами,Рабынь он несколько ебал,Ебнею не пренебрегалСтарик, покрытый сединами.Сей род еврейский знаменитИздавна дивными хуями,И далее ныне всякий жидВозможет им поспорить с нами.Жена Пентефрия, как блядь,Хуи умела выбирать;Тому пример Иосиф был,Хотя ее и не накрыл.Хороший был еврейский суд,Когда в хуях судей был зудИ, сверх того, еще такой,Что просто крикнешь: ой, ой, ой!Вот двое, например, судей:Измерить их нельзя мудей;По мановению рукиИх воздымались елдаки;Торчали, будто некий кол,Упругости, величинеИх мог завидовать осел(Что неприлично седине).Взамен, чтобы судить других,Раз случай был такой у них…Но что рассказывать вам стану?Довольно помянуть Сусанну.У Гедеона столь нелепаБыла елда, что он ееУпотреблял заместо цепа,В бою ж — как верное копье.Нередко осаждая грады,Он стены рушил без пощадыУдарами своих мудей;Враги, то видя, ужасалисьИ тем от смерти лишь спасались,Что выставляли полк блядей.Сампсон ебать ходил Далилу:В своем огромном елдакеТакую чувствовал он силу,Какой не встретишь и в руке.Бывало, чудная потеха!Достойно слез, достойно смеха,Как, настромив на мощный кляп,Чрез головы швырял он баб.Ему еврейки не давались,Язычницы одни ебались.А Илий-судия, хоть стар,Не малый тоже был угар.Когда Офни и ФинеесаНа брани вечная завесаСмежила вежды навсегда,Восстала вдруг его елда,Потомство мня восстановить,Но власть судьбы не изменить:Упал внезапно навзничь он,Сваливши свой лифостротон.Елдак при том стоял как кол,Что даже опрокинул стол,Пред коим старец восседалИ мнил, что будто уж ебал,Не ожидая лютых бед,А между тем сломил хребет.Схвативши Иов хуерик,Кричал всечасно: «Бог велик!Он может и без докторовСпасти от ран хоть сто хуев».И точно: победила вера,Хотя проклятая ВенераЕго повергла в стыд и смрад,И целый издевался градНад муками сего страдальца,Но ни единого и пальцаЕбливый муж; не потерял,Здрав стал и снова так ебал,Что вновь потомство возымел.Вот, значит, так не оробел!Руфь, видя, как старик ВоозПодваживал раз хуем воз,Чтоб смазать оси и колеса,Швырнула в сторону колосья,В то время бывшие в руке,На том торчала елдаке.Ее подруга Поемин,Узревши то, кричит: «Аминь!»Так брак Вооза совершился,От коего Овид родился.Давид, раз сидя на балконе,В то время, как его жидыДрались упорно при Хевроне,Смотрел на дальние пруды.Взнесясь коронами высоко,Лес пальм не мог претить далекоЦарю окрестность озирать.Час утра был; ему ебатьВ то время страшно захотелось.И вдруг он видит: забелелосьНагое тело у прудаИ, мнится, видится пизда.Рельефно груди, жопа, ляжкиОбрисовались у милашки,Курчавый волос от пупа,Как борода был у попа.Елдак царев утерпевал,Так медлить было бы негоже—И вот Вирсавия на ложеС Давидом прутся наповал.Потом все каждому известно,И продолжать здесь неуместно.Плод этой ебли, Соломон,Имел несчетно много жен,И всех он удовлетворял,А после плакал и вздыхал(Про это знает целый свет),Крича: «О суета сует!»В седую древность мысль проникла,Далеко, в баснословный мир,Гораздо ранее Перикла,Гомера, Гезиода лир.Я рылся и у Фукидида,И в Книгах Царств, у Ездры-жида,И Ботта, и Роулинсон,Диодор, СанхониатонЗавесу мрака поднималиИ много чудных дел являли.Все рассказать — громадный труд!А что-нибудь припомню тут.Красавица СемирамидаПо муже плакала для вида,Вышла же еться охоча,Нашла такого богача,У коего в штанах елдакОдну лишь плешь имел в кулак.Не раз в садах ее висящихИх в ебле видели стоящих,И запах роз, гвоздик и лилий,Нарциссов, ландышей, жонкилийПревозмогти никак не могТу вонь, что у нее меж ногВ то время сильно испарялась,Тогда как всласть она ебалась.Был Вальтасар; его чертоги,Казалось, выстроили боги,Где он безмерно пировал;А в промежутках той трапезыДевиц отборнейших ебалИ был богат побольше Креза.Столы ломилися егоОт злата чаш, и вин, и брашен —А хуй в то время у негоТорчал горе длиною в сажень.Звяцай кимвал, греми тимпаны!Все гости возлегают пьяны,Кружится девиц хоровод,Блестя едва прикрытым телом…Вдруг с ложа Вальтасар встает,Как будто бы за важным делом,И зрит: мани, такел, фарес…В то время как на девку лез,Краснели огненные буквыЯрчей раздавленныя клюквыЕго чертога на стене.Ебню оставя в стороне,Царь призывает ДаниилаИ хочет знать, что в них за сила.Лишь только доблестный пророкВсю правду истинну изрек,Враги ввалилися внутрь града…А дальше сказывать не надо.А у царя СарданапалаЕбня по сорок раз бывалаВ течение одних лишь суток;Его бесчисленных блядейМеж ног зияя промежутокПросил и хуя и мудей.А он, женоподобный царь,Имея в жреческий кидарьОдну лишь плешь, ебет, пирует,Прядет с блядями, в ус не дует;Весь в локонах и умащен,Проводит дни в чертогах жен.Вдруг вестник — враг на стенах> града,Все колет, рубит, жжет — пощадаЕму от сердца далека.Не дрогнула царя рука:В своих чертогах живо, смелоОн мечет в груду то и делоСвои сокровища — и вотВозжженный факел он берет,Берет — дворец он поджигаетИ хуем уголья мешает,Как баба в печке кочергой.То видя, жены страшный войПодняли о пропаже кляпа,Но царь был воин, а не баба,И только враг приспел в дом, онБез страха кинулся в огонь.Царя НавуходоносораНе можно вспомнить без усера.Оставив трон, оставив жен,На четвереньках ползал он,Оброс по телу волосами,Земли касаяся мудамиИ долу опустив главу,В полях скитаясь, ел траву.Был наподобие скотины,Сберегши хуй свой в два аршина.А жены плачут день и ночь,Нельзя им похоть превозмочь,И, что попало в пизды суя,В знак памяти царева хуяИ пудовых его яиц,Лежат и млеют на досуге,А он столицы той в округеЕбет коров и кобылиц.Прославленный на целый мир,Могучий царь персидский Кир,Царств многих грозный покоритель,Был также мирных дел строитель;Он знаменитый хуй имел,А потому не оробелИ в первый год издал указ:Бордели завести тотчас.А Сезострис, хоть был вояка,Не меньше славен как ебака;Он в разных дальних сторонахХуй иссекал свой на скалах.Всечасно дома и в походахОн еб на суше и на водах!О том свидетель обелиск,Где семени из хуя прыскДосель отчетно изражен,Как объяснил нам Шампольон.Эллады пышныя гетерыХуям не полагали меры,Хоть будь хуй с виду как бревно,Для них то было все равно.Ксантиппа бедного Сократа,Как хуй его был невелик,Так била, что берет досада,За то, что славный был мужик.Аспазия ж АлкивиадуНередко давывала сзаду,Лишь оставались бы муде,А хуй пусть весь торчит в манде.Кто был в кунсткамерах столичных,Из тех, конечно, знает всяк,Что много есть там штук античных,О них скажу без всяких врак.Вот светоч тут во форме хуя,А вот Приапова статуя,Нутро которого яецКоробкой служит для колец;Вот амфоры с фигурной крышкой,На ней Сатир с торчащей шишкой;Для стиля вот футляр-елда,А вот елейница-пизда.Не помню: в Вене иль в Берлине,В натуре или на картинеХранился редкий древний щит,Там представлялся Трои вид:Стояла стража на стенах,Вдали же, в греческих шатрах,Вожди ебали пленных дев,На хуй воинственно их вздев.В одной палатке был Ахилл,Он по пизде тогда грустил:Агамемнон ее отнял —И витязь доблестный вздыхал.Здесь также зрелся Менелай,Он, потеряв в Елене райВосторгов, этак от тоскиЯрил, схвативши в две руки,Свой толстый как полено кляп.Тут воины ебали бабВ различных позах по шатрам,Да то же было в Трое: тамВдали виднеется Парис,С Еленою они сплелисьИ наслаждались наповал;И Гектор тоже не дремал,С женой прощаяся своей;Его огромнейших мудейСтрашась, ебливая жена,Лишиться, грустию полна,Их держит трепетной рукой:Так Андромаха мужа в бойНе отпускала от себя,Ебаться страстно с ним любя.И много сцен было на томЩите рельефном дорогом.Виднелся здесь и лютый Марс,Минерву там ебал Аякс,Лежал он сверху, а под низПробрался хитростный Улисс,Кусок поуже отыскал,Афину в жопу он ебал.Но что за странная картина?Меркурий, Зевса посланец,Венеру нежит до яец,Поставив раком. Вот скотина!А в стороне стоит Амур,Всех поощряя этих дур.Тот щит был взят Наполеоном —С тех пор он без вести пропал,Вазари лишь учебным тономО нем статью нам написал.Царь Македонский, сын Филиппа,До бабьего был лаком сипа,Нередко жопы раздирал.Ах, побери его провал!У богача лидийца КрезаДыра бывала у портшеза,Куда он опускал свой кляп,Которым еть не мог он баб;Себе он выписал слонихИ только их ебал одних.Когда до Капуи добралсяПобедоносно Аннибал,Весь штаб его там так ебался,Что, видя то, и он ебал.Сей черномазый африканец,Отбросив меч и снявши ранец,Схвативши свой почтенный кляп,Ярил во ожиданьи баб.И вот отборные девицы,Матроны важные римлянВлекли отвсюду: из столицы,Из ближних и далеких стран.Пока бесстрашные купчиныСвои точили елдачины,Рим знаменитый не дремал —И побежден был Аннибал.Краса античного театра,Когда бы на него взошла,Царица-шлюха КлеопатраСебе приличный хуй нашла;В объятиях ее Антоний,Достойный смеха и иронийЛегионариев своих,Заснул — и рок его постиг.Рим, торжествующий, надменный,Оставив праотцев завет,Рабами-греками растленный,Дождался неисчетных бед.Заглохнул форум знаменитый,Трибун умолкнул навсегда,И благо общее забыто,И потеряла честь пизда.Дидаскалы из греков скороТам педерастию ввели,Не снесши этого позора,Матроны блядовать пошли.И посреди тех оргий блядскихСпасти Рим вольность не умел:Ряд императоров солдатскихНа шею миру игом сел.Тут блядовство пошло на диво,Что разве в сказках рассказать,И счастие, что в век ебливыйВенеры было не слыхать.Читал я в гидах иностранных,Чтоб в Кельне осмотреть собор,Где в переходах склепов странныхСидит нетленно до сих порКарл I, прозванный Великим,Который веру саксам дикимМечом нещадным навязалИ этим миру показалРяд подражательных явлений,Чрез что и славится как гений.И вот нетленно он сидит,От носа вверх на пол-аршинаЕлдак его горе торчит…Что значит царская шматина!Но духовенство деньги любитИ знаменитый хуй сей губит.Для ладонок, как талисман,Его немилосердно стружитИ с богомольцев за обманБерет наживу и не тужит —Вот тысяча уж с лишком лет,А хую убыли все нет.У папы Юлия IIБыла ученая корова,Манда ее была голаИ папе этому мила.Из хроник видно, что, бывало,Она ему и поддавалаВ то время, как играл орган,—Так что из самых дальних странКатолики толпой стекалисьИ ебле этой удивлялись.Благоговейно и пристойноАрхидиакон хвост держал,Когда по такту, мерно, стройноСвятой отец ее ебал,С главы отбросив колпачок,К корове легши под бочок.И не один на диво кляпБывал еще у многих пап.А у Ричарда Сердце ЛьвиноБыла отменная шматина;Меч сокрушив, сломив копье,Ее он обращал в дубьеИ бил нещадно сарацинСреди неведомых пустынь.Тож Барбаросса Фридрих, славный,Имел в штанах елдак исправный,И пылкой яростью томим,Как воевал Ерусалим —В свое не возвратился царство,А принял там магометанство,Чтоб жен с полтысячи иметьИ их беспрекословно еть.Зрю Генриха я Птицелова(Охотник знаменитый был),Он часть из своего уловаДля пап нисколько не щадил.В грехах ебливых разрешеньеОн ежегодно получал,И в мире не было творенья,Какого б муж сей не ебал,Лишь только б засадить елдак,А там наверно будет смак.А вот XIV счетомЛюдовик: тот с рогатым скотомСойтися не пренебрегал,Жену оставив и любовниц,Он подговаривал коровницВодить телушек и ебалСкотин с немалым наслажденьем.Но мир не обладал уменьемВ то время оспу прививать,И королю околеватьОт сей заразы привелосьВ то время, как совсем зашлось.Великий Петр раз в пьяном видеМощь хуя своего на жиде,Быв в Польше, миру заявил:Он в ухо так его хватилНаотмашь хуем, что еврейНе прожил даже и трех дней.Аники, гайдука Петрова,Елдак в кунсткамеру попал,А потому, что уж такогоДавно мир новый не видал.Его нередко пел Барков,Как славу русских елдаков.Потемкина был хуй таков:Двенадцать старых пятаковНа нем укладывались вольно,Раз выебет, и то довольно.Бывало, мать-ЕкатеринуКак станет еть, так та перинуНередко жопой провертитДа после целый день кряхтит.Семен Иваныча БарковаКак вспомнишь, не найти таковаИ не видать ебак такихМеж нами. Вот ебать был лих!Он сряду еб раз пятьдесятСобак, индюшек, поросят,Не утоляя елдака,Так страсть была в нем велика.Бывало, гирю взяв в два пуда,Лукин, известнейший силач,Навешивал на кончик удаИ с ней пускался бегать вскачь.У нас в России духовенствоЕбней прославилось давно,И для попадей все равно:Поповский хуй — в раю блаженство.Когда поповича, бывало,Учиться в город привезут,Чтобы дитя не баловало,Его сначала посекут,И порют малого, покаСквозь пол не встромит елдака.Хотя предание о томСвежо — но верится с трудом.Мои напрасны все старанья,Ебак я всех не опишу,Не лучше ли на сем сказаньиСвою я оду завершу?Из мрака древности, из раяЕбня возникла меж людейИ, чувство плоти услаждая,Плодит меж бабами блядей.Пизда отличная машина,Но, там что хочешь кто толкуй,Она раба, за господинаОдин поставлен мощный хуй.О, хуй! любезных дел творитель,Блаженства дивный инструмент,Пизды всемощный покоритель,Прими бессмертия патент!Тебе его я днесь вручаюИ оду эту посвящаю,Прими, восстань и возъярись!На легионы пизд вонючих,Слезливых, жарких и скрипучихВновь с новым жаром устремись!Ебнею до скончанья векаТешь чувства бренна человека,Свой долг исполнить ты люби,А в оный день кончины мираТы под конец последня пираПизду последню заеби!

Перейти на страницу: